Глава 3. Тэн Вэнь-гун. Часть Б

К оглавлению

III Б, 1.

1) Чэнь Дай сказал: «Не видеться с кем-либо из удельных князей должно казаться мелочничеством [т.е. излишней щепетильностью] с вашей стороны. Теперь стоит вам только увидеться с кем-либо из них: большее — благодаря этому такой князь сделается царем, а меньшее — главою других князей. К тому же „Мемуары" гласят: „Погнешься на фут, а выпрямишься на 8 футов". Кажется, стоит поработать».

2) На это Мэн-цзы сказал: «Некогда циский князь Цзин, находясь на охоте, подозвал к себе смотрителя парка при помощи флага; но последний не явился к нему, и князь хотел казнить его. (По этому поводу Конфуций сказал следующее:) „Пылкий ученый не забывает, что он может найти конец в канаве или овраге, а мужественный воин не забывает, что он может сложить свою голову на поле ратном". Что одобрял Конфуций в поступке смотрителя парка? То, что он не пошел на зов, не относившийся к нему . Что же такое будет, если кто-нибудь отправится к князю без приглашения?

3) Затем, что касается выражения „Погнешься на фут, а выпрямишься на восемь", то это говорится с точки зрения выгоды; а если рассматривать дело со стороны выгоды, то, если бы для приобретения ее потребовалось согнуться на 8 футов, чтобы выпрямиться на фут, можно ли бы было сделать это?

4) В былое время Чжао Цзяньцзы приказал Ван Ляну поехать (на охоту) с Би Си. В течение целого дня они не поймали ни одной птицы. Би Си доложил об этом Чжао Цзяньцзы, сказав, что Ван Лян самый негодный кучер в мире. Некто сообщил об этом Ван Ляну, который сказал: „Прошу повторить поездку". На это Би Си согласился только после настояний. В одно утро добыто было десять птиц. Докладывая об этом, Би Си сказал, что Ван Лян лучший кучер в мире. Цзянь-цзы сказал: „(В таком случае) я прикажу ему править при езде с тобою". Когда он сказал об этом Ван Ляну, то Ван Лян не согласился и сказал следующее: „Я для него показал мою образцовую езду, и он в течение целого дня не убил ни одной птицы. Когда же я для него коварною ездою устраивал встречу с птицами, то он в одно утро убил их десять. В „Ши дзине" сказано: „Когда возница не погрешает в своей езде, тогда пущенные стрелы с силою попадают в цель". Я не привык ездить с низкими людьми. Прошу уволить меня".

5) Даже возница устыдился вступить в сообщество со стрелком. Он не сделал этого, хотя через сближение с ним мог бы получить целые горы птицы. Как же вы хотите, чтобы я совратился с пути истинного и последовал за ними (князьями)?! Вдобавок вы ошибаетесь. Тот, кто сгибается, не может выпрямлять других».

III Б, 2.

1)Цзин Чун сказал: «Разве действительно не великие люди Гунсунь Янь и Чжан И? Разгневаются они — и князья приходят в страх, живут спокойно — и войны прекращаются в империи».

2) На это Мэн-цзы сказал: «Разве могут такие люди быть великими мужами? Разве вы не изучали „Книгу обрядов"? При обряде возложения шапки на голову мужчины его наставляет отец, а при выходе девицы замуж ее наставляет мать, которая, при отправлении провожая ее до ворот, дает ей следующий наказ: „Ты отправляешься в свой дом (мужчин). Непременно будь почтительна и осторожна; не противься мужу". Таким образом, признавать послушание за правило есть долг наложницы и жены.

3) Жить в обширном храме вселенной, стоять на настоящем в ней месте, ходить в ней по великому пути; достигнув желаемого, разделять его с народом; не достигнув его, одному идти по своему пути; не развращаться при богатстве и знатности, не изменять своим принципам в бедности и ничтожестве и не преклоняться пред силою — вот что составляет великого мужа».

III Б, 3.

1) Чжоу Сяо спросил: «Служили ли древние благородные мужи?» Мэн-цзы отвечал: «Служили. В „Записках" (неизвестно каких) сказано: „Если Конфуций оставался без службы три месяца, то казался расстроенным. Удаляясь из пределов (какого-либо княжества), он непременно вез с собою подарки, присвоенные его званию, для поднесения владетелям тех стран, чрез которые он следовал". А Гунмин И сказал: „У древних людей если кто не состоял на службе государю в течении трех месяцев, то тому выражали соболезнование"».

2) Чжоу Сяо спросил: «Выражать человеку соболезнование, если он не состоял на службе государю в течение трех месяцев, — не торопливо ли это?»

3) <Мэн-цзы отвечал :> «Потеря места для чиновника подобна потере государства для князя. В „Ли цзи" сказано: „Князь сам пашет землю при помощи земледельцев для изготовления жертвенного хлеба; супруга его воспитывает шелкопрядов и разматывает коконы для приготовления жертвенного платья. Если жертвенное животное несовершенно, жертвенный хлеб нечист и одежды неполны, то князь не смеет приносить жертву. А так как чиновник вне службы не имеет жертвенного поля, то также не приносит жертвы". Не имея же в запасе [ни] жертвенных животных, ни сосудов, ни одежды, он и не смеет приносить жертву и в таком случае не смеет наслаждаться спокойствием". Разве это не заслуживает соболезнования?»

4) Чжоу Сяо спросил: «Почему же Конфуций, оставляя пределы государства (в котором он служил), непременно вез с собою подарки, присвоенные его званию, для поднесения?»

5) На это Мэн-цзы отвечал: «Для служилого человека служба подобна паханью земледельца. Разве земледелец, оставляя пределы государства, бросает свой плуг?»

6) Чжоу Сяо сказал: «Цзиньское государство также есть государство для чиновников, но я никогда не слышал, чтобы там так горячо стремились к службе. А если служба так настоятельно необходима, то отчего же благородному мужу трудно служить?» На это Мэн-цзы сказал: «Когда родится мальчик, то желают, чтобы для него была жена, а когда родится девочка, то желают, чтобы для нее был муж. Это родительское чувство есть у всех людей. Но когда молодые люди, не дожидаясь родительского приказания и сватовства, украдкою видятся друг с другом и перелезают через стены, чтобы быть вместе, то родители и все другие люди презирают их за это. Древние люди всегда готовы были служить, но они гнушались добиваться этого ненадлежащим путем, потому что поступление на службу ненадлежащим путем есть действие однородное с воровским свиданием молодых людей».

III Б, 4.

1) Пэн Гэн сказал: «Ездить по князьям в сопровождении нескольких десятков телег и со свитою из нескольких сот человек и питаться на их счет — не чрезмерно ли это?» Мэн-цзы отвечал: «Без законного основания нельзя принимать от человека <даже> одной чашки пищи. При наличии же законного основания и получение Шунем империи от Яо не может признаваться чрезмерным. Признаете ли вы этот поступок чрезмерным?»

2) «Нет, — последовал ответ. — Но для ученого не служа получать пропитание не годится».

3) Мэн-цзы отвечал: «Если у вас не будет взаимообмена продуктов труда и обмена услуг, для того чтобы остатками (одних) пополнять недостатки (других), в таком случае у земледельцев будет лишний хлеб, а у женщин будет лишнее полотно. Если же у вас будет взаимообмен, в таком случае столяры, плотники, тележники и колесники — все будут питаться от вас. А вот тут есть люди, которые дома почтительны к родителям, а в обществе уважительны к старшим, которые блюдут учение древних людей в ожидании будущих ученых и тем не менее не получают от вас пропитания. Как же это вы уважаете столяров, плотников, колесников и тележников и презираете тех, которые осуществляют гуманность и долг справедливости?!»

4) Пэн Гэн сказал: «Что касается столяров, плотников, колесников и тележников, то цель их заключается в желании снискания пропитания. Что же касается благородного мужа, осуществляющего нравственные принципы, то неужели и его цель заключается также в желании снискания пропитания?» Мэн-цзы отвечал: «Что вам за дело до их целей? Они оказывают вам услуги, заслуживают, чтобы их питали, и питайте их! Затем, скажите мне, питаете ли вы за цель или же за труд?» «За цель», — отвечал Пэн Гэн.

5) «А тут вот человек, который бьет черепицы и портит стену, — сказал Мэн-цзы. — Если его цель заключается в желании снискать пропитание, то будете ли вы давать ему пропитание?» «Нет», — был ответ. — «В таком случае вы поддерживаете человека не за цель, а за труд».

III Б, 5.

1) Вань Чжан спросил у Мэн-цзы: «Сун — государство маленькое, в настоящее время в нем хотят ввести гуманное правление; Ци и Чу не нравится это, и они идут против него войною. Как тут быть?»

2) Мэн-цзы отвечал: «Тан (за 1766 лет до Р.Хр.), живя в Бо, был соседом с владением Гэ. Владетель Гэ был человек распутный и не приносил жертв. Тан послал к нему человека, спрашивая его, почему он не приносит жертв. Тот отвечал: у меня нет животных для принесения в жертву. Тан послал ему быков и баранов. Тот поел их и по-прежнему не приносил жертв. Тан снова послал к нему человека с вопросом, почему он не приносит жертв. Тот отвечал ему, что у него нет жертвенного хлеба для [жертвенного] предложения. Тогда Тан послал к нему босцев вспахать для него землю, которым старые и малые носили (в поле) пищу. Владетель Гэ со своими людьми перехватывал тех, у которых было вино и пища, состоящая из пшена и риса, и отнимал эти продукты, а тех, которые не отдавали, убивал. Между ними был один мальчик с запасом пшена и мяса, которого он убил, а эту провизию захватил. Вот к чему относится замечание „Шу цзина", что владетель Гэ обошелся, как с врагом, с носильщиком пищи для рабочих.

3) Вследствие [т.е. относительно] того, что князь Тан пошел войною против владетеля Гэ из-за того, что последний убил этого мальчика, все в пределах четырех морей говорили: он поднял этот поход не из желания овладеть вселенною, а для отмщения за обыкновенных людей.

4) Тан начал свои войны с Гэ. Совершив 11 походов, он не встретил врага во вселенной. Предпримет поход на восток— западные варвары поднимают ропот. Пойдет воевать на юг — северные варвары начинают роптать, говоря: почему он оставляет нас позади? Народ ожидал его, как ожидают дождя после большой засухи. Отправляющиеся на базары продолжали посещать их. Полольщики на полях не прекращали своих занятий. Казня владетелей их, он утешал их народ. Народ так же сильно радовался его прибытию, как выпадению благовременного дождя. В „Шу цзине" сказано: „Ожидаем нашего государя; когда он прибудет, то у нас не будет наказаний".

5) [Там же сказано: „]Так как некоторые не признавали себя его (чжоускими) подданными, то У-ван предпринял карательный против них поход на восток. Он успокоил тамошних жителей, которые (в благодарность) встречали его с корзинами, наполненными черными и желтыми шелковыми материями, (заявляя): мы будем служить нашему чжоускому государю и будем счастливы (при нем). Вслед за тем они подчинились великому городу Чжоу["]. Их благородные люди (т.е. шанские), наполнив корзины черными и желтыми материями, встречали чжоуских благородных людей; их простолюдины с корзинами, наполненными пищею, и чайниками, наполненными рисовым отваром, встречали чжоуских простолюдинов. У-ван спас народ из огня и воды (от ужасных бедствий) и только взял (и уничтожил) их тиранов.

6) В „Великой речи (У-вана)" сказано: „Я проявил мою силу, и, вторгаясь в его (Чжоу Синя) пределы, я хватал тиранов и казнил их смертию и тем прославился более Тана".

7) Вы говорите так, потому что в Сунском княжестве не осуществляется гуманное правление. Но если оно будет осуществляться, то все в пределах четырех морей, подняв головы, будут ожидать сунского князя, желая, чтобы он сделался их государем. И хотя княжества Ци и Чу велики, чего их тогда бояться?!»

III Б, 6.

1) Мэн-цзы, обратившись к Дай Бушэну, сказал ему: «Вы желаете, чтобы ваш князь был добрым? Я объясню вам, как этого достигнуть. Представьте: здесь есть чуский сановник, который желал бы, чтобы его сын изучил циское наречие; употребил ли бы он для преподавания цисца или чусца?» «Цисца», — последовал ответ. На это Мэн-цзы сказал: «Если один цисец будет ему преподавать среди гама чусцев, то, хотя бы мальчика били каждый день, добиваясь, чтобы он говорил по-циски, этого невозможно будет достигнуть. Точно так же невозможно было бы добиться, чтобы он говорил по-чуски, хотя бы его били ежедневно, если бы его увезли и поместили на несколько лет в кварталах циской столицы Чжуан и Юэ.

2) Вы говорите, что Сюэ Цзюйчжоу — добродетельный ученый и что вы поместили его в княжеском дворце. Если все обитатели дворца, без различия возраста и положения, были бы [такими, как] Сюэ Цзюйчжоу, то кто помогал бы князю в делании зла? И наоборот: если бы все обитатели дворца, без различия возраста и состояния, не были Сюэ Цзюйчжоу, то кто помогал бы князю в делании добра? Что же один Сюэ Цзюйчжоу может сделать для князя?!»

III Б, 7.

1) Гунсунь Чоу спросил Мэн-цзы: «Что значит, что он не ходит <Что значит не ходить> видеться к князьям?» Мэн-цзы отвечал: «В древности кто не служил (в известном княжестве), тот не представлялся его князю.

2) Дуаньгань My перелез чрез стену, чтобы избежать свидания с князем, а Се Лю закрыл ворота и не принял князя. Эти господа хватили чересчур. При таком настоятельном желании князей следовало бы видеться с ними.

3) В былое время, — продолжал Мэн-цзы, — Ян Хо желательно было, чтобы Конфуций представился ему, но он опасался, что последнему не понравится его бесцеремонность. Тогда ему пришло на ум, что по правилам, когда сановник посылает что-либо в дар ученому, то последний, если он не мог принять подарок лично, дома, обязан был отправиться к первому на поклон. Подсмотрев, когда Конфуция не было дома, Ян Хо послал ему в подарок вареного поросенка. Конфуций, также подсмотрев, когда Ян Хо отлучился из дому, отправился к нему с визитом. В то время [т.е. в этом случае] Ян Хо начал первый. Как же Конфуций мог не отправиться к нему?!

4) Цзэн-цзы сказал: „Те, которые съеживаются и льстиво смеются, работают больше, чем земледельцы в летнюю пору". Цзы Лу сказал: „Есть люди, которые, не сходясь с другими людьми, принуждают себя разговаривать с ними; если вы посмотрите на них, то лицо их покрывается краскою стыда. Я не хотел бы знаться с такими людьми". Из этого можно видеть тот дух, который воспитывают в себе благородные люди».

III Б, 8.

1) Дай Инчжи (сунский вельможа) сказал Мэн-цзы: «В настоящем году мы не можем тотчас же отменить поземельную десятину и уничтожить взимание пошлин на заставах и рынках. Если позволите, мы облегчим их до будущего года, а тогда прекратим. Как [т.е. что] вы думаете об этом?»

2) На это Мэн-цзы сказал: «Представьте себе человека, который ежедневно захватывал забегавших к нему кур своего соседа. Некто заметил ему, что это нечестно. Тот отвечал: с вашего дозволения я сделаю ему облегчение и до будущего года буду захватывать у него по одной курице, а потом прекращу.

3) Если сознаешь, что это несправедливо, то скорее прекрати. С какой стати ожидать будущего года?»

III Б, 9.

1)Гунду-цзы сказал Мэн-цзы: «Посторонние люди все говорят, что вы любите спорить. Осмелюсь спросить, правда ли это». Мэн-цзы отвечал: «Я разве люблю спорить?! Но я вынужден к этому.

[2)] Со времени появления в мире людей эпохи спокойствия сменялись эпохами смут.

3) В эпоху Яо, когда реки, обратившись вспять, разлились по Китаю и земли и драконы заняли места, так что людям негде было и сесть, тогда жители низменных мест устраивали для себя жилища на сваях, а жители возвышенных местностей выкапывали для себя пещеры. В „Шу цзине" сказано: „Безбрежные воды наполнили мою душу тревогой". Безбрежные воды — это потоп.

4) Шунь приказал Юю упорядочить течение вод. Юй скопал заносы и заграждения и спустил воды в море, изгнал из рек змей и драконов и заставил их поместиться в болотах. Воды потекли в своих берегах — это были Цзян, Хуай, Хэ и Хань. (С направлением вод в море) опасности и препятствия были удалены; птицы и звери, вредившие людям, исчезли — после этого люди обретали равнины и селились в них.

5) Со смертию Яо и Шуня гуманные принципы мудрых людей пришли в упадок, и на место их появился ряд тиранов, которые разрушали дома для устройства прудов и озер, так что народ не имел спокойного пристанища; обращали поля в сады и парки, лишая народ возможности иметь одежду и пропитание. Превратные суждения и бесчеловечные поступки еще более усилились. С размножением садов и парков, прудов и озер, болот и зарослей появились [дикие] птицы и животные. При Чжоу Сине вселенная испытала новую великую смуту.

6) Чжоу-гун, помогая У-вану, уничтожил Чжоу (Синя), пошел войною против Янь и по истечении трех лет казнил яньского владетеля; Фэйляня он загнал на край моря и там умертвил его; уничтожил 50 владений; далеко прогнал тигров, леопардов, носорогов и слонов, и вселенная возликовала. В „Шу цзине" сказано: „Как велики и славны были планы Вэнь-вана, и с каким великим блеском продолжал его дело У-ван!" Они помогли нашим последующим людям в их деятельности и развивали их, исходя во всем из истинных начал и не оставив неурегулированной ни одной области.

7) Снова мир пришел в упадок, истинные основы ослабели и превратные суждения и бесчеловечные деяния снова появились. Случалось, что подданные убивали своих государей, а дети — своих отцов.

8) Испугавшись (таких вопиющих беззаконий), Конфуций написал летопись „Чунь цю", которая есть дело царей сказал: „Что сделает меня известным, так это только „Чунь цю", и что послужит к моему обвинению, так это также только „Чунь цю".

9) С тех пор как перестали появляться мудрые государи, удельные князья дали полную волю своему распутству; неслужащие ученые пустились в рассуждения, противные здравому смыслу; слова Ян Чжу и Мо Ди заполнили вселенную; общее мнение было если не за Яна, то за Мо; эгоизм первого исключал государя, а обобщение любви второго отрицало родителей. Но отрицание родителей и государя это есть скотство. Гунмин И сказал: „На княжеских кухнях есть жирное мясо, на их конюшнях — тучные кони, а у народа голодный вид, и на полях встречаются трупы умерших от голода. Это значит заставлять (вести) животных поедать людей". Если учения Яна и Мо не будут прекращены, то учение Конфуция не проявится. Дело в том, что эти превратные учения, вводя народ в заблуждение, заграждают путь любви и долга; а когда путь любви и долга будет загражден, то животных поведут на пожирание людей и люди станут пожирать друг друга.

10)Почувствовав вследствие этого тревогу, я восстал на защиту учения прежних мудрецов, вооружился против Яна и Мо и отверг их развратные речи так, чтобы подобные им еретики не появлялись. Эти заблуждения, рождаясь в человеческом уме, вредят их [т.е. людей] делам, а проявляясь в их деяниях, они наносят вред их управлению. Если снова явится мудрец, то и он не изменит моих слов.

11) В древности Юй прекратил потоп и вселенная пришла в порядок. Чжоу-гун присоединил восточных и северных варваров, изгнал диких зверей, и народ наслаждался спокойствием. Конфуций написал „Чунь цю" — узурпаторы и отцеубийцы пришли в страх.

12) В „Книге Стихотворений" сказано: „Он поразил западных и северных варваров, наказал Цзин и Шу, и тогда никто не осмеливался противостоять нам". Таким образом, безотцовцы и анархисты были поражены Чжоу-гуном.

13) Я также желаю исправить человеческие умы, пресечь их превратное учение, противостоять односторонней деятельности и изгнать развратные речи, чтобы продолжить дело трех мудрецов. Неужели я делаю это из любви к спорам? Нет, я вынужден к этому.

14) Тот, кто может словом противостоять Яну и Мо, есть ученик мудрых людей».

III Б, 10.

1) Куан Чжан сказал Мэн-цзы: «Разве не истинно бескорыстный человек Чэнь Чжунцзы? Живя в Улине [город во владении Чу], он в течение трех дней ничего не ел и потерял слух и зрение. У колодца росла слива, плоды которой более чем наполовину были съедены червями. Он подполз к колодцу в намерении поесть их; когда он сделал три глотка, то к нему возвратились слух и зрение».

2) Мэн-цзы отвечал: «Между учеными княжества Ци я, конечно, считаю Чжунцзы (только) за большой палец; но, несмотря на это, как же можно признать его бескорыстным? Если развить его принцип до надлежащей полноты, то тогда, чтобы быть вполне бескорыстным, необходимо сделаться земляным червяком.

3) Что касается земляного червяка, то он питается сухою землею и пьет грязную воду. А дом, в котором помещается Чжунцзы, построен ли Бо И или же Дао Чжи? Хлеб, который он ест, посеян ли Бо И или же Дао Чжи? Вот это неизвестно».

4) «Это что за беда, — отвечал Куан Чжан. — Он сам плетет сандалии, для которых жена его мнет пеньку, для того чтобы обменивать их (на другие предметы)».

5) На это Мэн-цзы сказал: «Чжунцзы происходит из циской аристократии. Старший брат его Дай получал с Гэ дохода 40 000 мер (доу); но он, признавая доход брата несправедливым, не питался от него и, считая дом его неправым приобретением, не жил в нем. Избегая старшего брата, он покинул мать и поселился в Улине. В другое время, когда он возвратился домой, то брату его кто-то прислал в подарок живого гуся. Он, нахмурившись, сказал: „Для чего этот гоготун?" На другой день мать его убила этого гуся и угостила им Чжун-цзы. Старший брат его, возвратившись домой, сказал: „Ведь это мясо гоготуна!" Тогда Чжунцзы вышел и выблевал его.

6) Что шло от матери, -— продолжал Мэн-цзы, — того он не ел, а что шло от жены, так ел; в доме брата не хотел жить, а в Улине — так поселился. При таких убеждениях разве возможно принадлежать к человеческому роду? Таким людям, как Чжунцзы, остается обратиться в червя, и тогда они будут в состоянии осуществить вполне свои принципы».

• Предыдущая часть главы
• Часть А следующей главы