Глава 1. Лян Хуэй-ван. Часть А

К оглавлению

I А, 1

1) Мэн-цзы представился лянскому князю Хуэю.

2) Князь сказал ему: «Вы пришли к нам несмотря на дальность расстояния и (вероятно) имеете сказать нам что-нибудь такое, что может принести пользу нашему государству».

3) Мэн-цзы в ответ сказал: «Князь! Зачем непременно говорить о пользе? Я буду говорить только о человеколюбии и справедливости.

4) Вы, князь, говорите о том, каким бы образом доставить выгоду своему государству; вельможи скажут, каким бы образом доставить выгоду своему дому; другие чины и народ скажут, каким бы образом доставить пользу себе. В этом случае произойдет между высшими и низшими борьба из-за выгод и государство очутится в опасности. Убийцею своего государя в государстве, имеющем 10 000 колесниц, без сомнения, будет тот, кто имеет 1000 колесниц; и в государстве, располагающем 1000 колесницами, убийцею своего владетеля будет тот, кто имеет 100 колесниц. Из 10 000 иметь 1000 и из 1000— 100 ведь это немало. Но если справедливость (долг) будет на заднем плане, а выгоды впереди, то эти господа не будут довольны до тех пор, пока не отнимут всего.

5) Не бывает того, чтобы гуманный человек покидал своих родителей. Не бывает того, чтобы человек, проникнутый сознанием долга, ставил своего государя на задний план.

6) Князь, вам также следует говорить только о гуманности и справедливости. К чему непременно толковать о выгоде?»

I А, 2

1) Мэн-цзы представился лянскому князю Хуэю; князь (в это время) стоял у озера и, любуясь на лебедей, гусей и оленей, сказал: «Люди достойные (способные и добродетельные) также находят в этом удовольствие?»

2) Мэн-цзы ответил: «Только люди достойные и находят в этом удовольствие; а недостойные, хотя у них и есть все это, не находят в этом удовольствия.

3) В „Книге Стихотворений" сказано: „Произведя измерение, он (Вэнь-ван) начал свою чудесную башню; измерив, обдумал план ее; народ принялся за работу, и вскоре она была готова. Измеряя и полагая начало, он внушал народу не торопиться. Но народ, словно дети к отцу, сам приходил на работы. Когда князь был в своем чудесном парке, лани, лоснящиеся от жиру, спокойно лежали на своих местах; белоснежные птицы блестели своей белизной. Когда он был у своего чудного озера — ах! как оно кишело рыбою, прыгавшею в нем!" . Вэнь-ван народными силами устроил башню (террасу) и озеро, и народ радовался, называя башню „чудесною башнею", а озеро — „чудесным озером"; он радовался, что у князя есть олени, рыбы и черепахи. Древние государи веселились вместе с народом — потому и могли веселиться.

4) В „Речи Тана" сказано: „Солнце, когда ты закатишься, чтобы и мы могли погибнуть вместе с тобою?". Народ желал погибнуть вместе с ним (тираном Цзе). Хотя у него были террасы, озера, птицы и звери, но разве он мог один наслаждаться этим?»

I A, 3

1)Лянский князь Хуэй сказал: «В отношении государства я истощаю весь свой ум (душу); если в изгибе Желтой реки (в Шэньси) неурожай, то я переселяю тамошний народ на восток от реки (в Шаньси) и перевожу хлеб в изгиб реки; в случае голода на востоке от реки я поступаю точно так же. В исследовании способов управления в соседних государствах нет человека старательнее меня; а между тем население в соседних государствах не уменьшается, а мой народ не увеличивается в численности. Почему это?»

2) Мэн-цзы ответил: «Вы, князь, любите войну, и я прошу позволения представить вам пример из области войны. Гремят барабаны; скрестилось оружие; разбитые, побросав доспехи и таща оружие, бегут; одни останавливаются, сделав 100 шагов, другие — 50 шагов; бежавшие на 50 шагов смеются над теми, которые бежали 100 шагов. Что вы скажете на это?» «Не имели права смеяться, — сказал князь. — Они также бежали, только не на 100 шагов». <Мэн-цзы сказал:> «Если вы, князь, понимаете это, то не будете надеяться, чтобы у вас было более народу, чем в соседних государствах.

[3)] Если не будет пропущено время для земледелия, то [всего] хлеба нельзя будет поесть. Если не будут ставить частых сетей в стоячей воде, то рыбы и черепах будет невпроед. Если будут вовремя ходить с топором в лес и в горы, то лесного материала будет неистощимый запас. А когда хлеба, рыбы и черепах будет невпроед и лесного материала будет более чем нужно, то это даст народу без ропота кормиться (поддерживать жизнь) и справлять похороны по умершим. Возможность же без ропота кормиться и хоронить умерших — это есть начало гуманного правления.

4) Пусть усадьбы в 5 му обсаживаются тутовыми деревьями — и тогда 50-летние люди будут иметь возможность одеваться в шелк; пусть при разведении кур, поросят, собак, свиней не будет пропускаемо должное время — и 70-летние старцы будут иметь возможность питаться мясом; пусть у земледельца не будет отнимаемо благоприятное время — и при поле в 100 му семья в несколько человек может не голодать; пусть заботятся о школьном образовании и постоянно внушают долг сыновней почтительности и уважения к старшим — и тогда седовласые старики не будут встречаться по дорогам с ношей на голове и на спине. Но если у вас 70-летние старцы будут одеваться в шелк и питаться мясом, народ не будет голодать и страдать от холода, то — невозможное дело, чтобы вы не достигли царского достоинства.

5) Когда собаки и свиньи будут питаться человеческою пищей, а мы не будем сознавать необходимости ограничить это; когда на дороге будут валяться трупы умерших от голода, а мы не будем сознавать необходимости открыть для помощи хлебные магазины; а умрет человек, будем говорить, что не мы виноваты, а год, — то чем такой образ действий будет разниться от того, когда кто-нибудь, ткнув человека ножом, убьет его и потом скажет: это не я убил его, а нож. Если вы, князь, не будете сваливать вину на год, то народ повалит к вам со всего света (Китая)».

I А, 4

1) Лянский князь Хуэй сказал: «Я готов охотно (спокойно) слушать ваши наставления».

2) Мэн-цзы сказал: «Убить человека палкою или ножом — есть ли в этом разница?» Князь отвечал: «Нет».

3) «А есть ли разница, если мы убьем человека ножом или посредством жестокого правления?» Князь отвечал: «Нет разницы».

4) Мэн-цзы сказал: «На княжеской кухне есть жирное мясо, на конюшне — тучные кони, а у народа голодный вид, на пустырях валяются трупы умерших от голода — это значит натравливать зверей есть людей.

5) Люди с отвращением смотрят, когда животные поедают друг друга. Но когда лица, являющиеся для народа родителями, оказываются в управлении им несвободными от ведения животных на пожирание людей, то где же их родительское отношение к народу?!

6) Конфуций сказал: „Изобретатель деревянных болванчиков для сопогребения с умершими, вероятно, не имел потомства". Это потому, что они имели подобие людей, а употреблялись для сопогребения. Что же сказать о тех, которые доводят людей до голодной смерти?»

I А, 5

1) Лянский князь Хуэй сказал: «Вам, старче, известно, что в Китае не было государства сильнее Цзинь; но, с тех пор как оно перешло ко мне, на востоке я потерпел поражение от Ци и мой старший сын умер при этом; на западе я потерял 700 ли земли, отошедшей к Цинь; на юге я потерпел позор от Чу. Я стыжусь этого и желал бы смыть этот позор с умерших. Как бы это осуществить?»

2) Мэн-цзы ответил: «И с территорией в 100 ли можно сделаться князем.

3) Если вы, князь, дадите гуманное правление вашему народу: смягчите наказания, уменьшите налоги, запашка будет производиться глубже, поля будут очищаться от сорных трав, взрослое население, пользуясь досугом, будет воспитывать в себе почтение к родителям, уважение к старшим, преданность и честность, служа дома родителям и старшим братьям, а вне его — старшим и высшим, то тогда можно будет послать народ с палками, чтобы сокрушить крепкие доспехи и острое оружие циньцев и чусцев.

4) Враждебные вам князья отнимают у своего народа время, лишая его возможности заниматься земледелием для пропитания своих родителей; родители страдают от холода и голода, братья, жены и дети разбредаются.

5) Таким образом, те правители губят и топят свой народ; и если вы, князь, отправитесь против них войною, то кто же окажет вам сопротивление?

6) Поэтому-то и говорится, что „у гуманного человека нет противников". Князь, прошу не сомневаться в этом».

I А, 6

1) Мэн-цзы явился к лянскому князю Сяну.

2) Выйдя от князя, Мэн-цзы в разговоре с людьми сказал: «Посмотрел я на него издали — он не походит на государя; приблизившись к нему — не заметил в нем ничего внушительного. Вдруг он спросил меня: „Каким образом восстановить спокойствие в Китае?" Я отвечал: „Восстановление спокойствия заключается в объединении его (единодержавии)". 3) „Кто может объединить его?" — спросил князь.

4) Я отвечал: „Объединить его может тот, кто не любит убивать людей (т.е. гуманист)".

5) Князь продолжал: „Кто присоединится к нему?"

6) Я отвечал: „Весь Китай присоединится к нему (пойдет за ним). Князь, вы знаете хлебные всходы? Когда в 7-й и 8-й лунах бывает засуха, то они засыхают, а когда на небе густо соберутся тучи и обильно польет дождь, то всходы поднимаются — кто может остановить их в этом? В настоящее время между правителями Китая нет таких, которые не любили бы убивать людей. Но если бы отыскался человек, не любящий убивать людей, то весь народ обратился бы к нему в нетерпеливом ожидании. Истинно так. Народ устремился бы к нему, как вода устремляется вниз — бурно. Кто был бы в состоянии остановить его?"»

I А, 7

1) Циский князь Сюань спросил: «Можно ли осведомиться у вас о деяниях циского князя Хуаня и цзиньского Вэня?»

2) Мэн-цзы отвечал: «Ученики Конфуция не говорили о деяниях этих князей, поэтому последующие поколения не передают о них. Ваш слуга также ничего не слышал о них. Если вы непременно желаете, будем говорить о гуманном царском правлении».

3) Князь сказал: «Какие достоинства нужны, чтобы можно было быть царем?» Мэн-цзы отвечал: «Царствовать, любя народ и охраняя его — такому царю не в состоянии никто противиться».

4) «А я, например, — сказал князь, — могу любить и охранять народ?» «Можете», — отвечал Мэн-цзы. «Откуда вы знаете, что я могу?» Мэн-цзы сказал: «Я слышал от Ху Хэ следующий рассказ. Вы, князь, сидели в зале; в это время перед залою проходил человек, ведя на поводу быка. Увидав его, вы спросили: „Куда идешь с быком?" — „Хочу его кровью помазать колокол". „Оставь его, — сказали вы. — Я не выношу его трепета, как будто бы это был невинный человек, идущий на смерть". Человек отвечал: „В таком случае оставить мазание колокола кровью?" „Как можно оставить! — сказали вы. — Замени бараном". Не знаю, был ли действительно такой случай».

5) Князь сказал: «Был». Тогда Мэн-цзы сказал: «Такого чувства (сострадания) достаточно, чтобы быть (истинным) царем. Народ думал, что вам жаль было быка; я же уверен, что вам невыносим был страдальческий вид его».

6) Князь сказал: «Вы правы. Действительно, в этом было что-то такое, что вызвало насмешку в народе. Но хотя Циское государство и маленькое, неужели я поскупился бы на быка? Действительно, для меня был невыносим его трепет, напоминавший [состояние] невинного человека, отправляющегося на смерть; поэтому я и заменил его бараном».

7) Мэн-цзы сказал: «Не удивляйтесь народу, что он счел вас скаредным. Где ему понять, почему вы заменили большое малым?! Если бы вам больно было, что бык без вины идет на место смерти, то какой же тут выбор между быком и бараном?» Князь, засмеявшись, сказал: «Действительно, какое намерение было у меня в этом случае? Я не из скупости заменил быка бараном. Но народу следовало назвать меня скупым».

8) «Это неважно (нет вреда), — заметил Мэн-цзы. — Этот факт есть проявление человеколюбия. Вы видели быка, но не видели барана. Отношение благородного человека к животным выражается в том, что, видя их живыми, он не может видеть их мертвыми; слыша их голос (разумеется, когда их убивают), он не может есть их мяса. Поэтому благородный муж держится вдали от кухни».

9) Князь, обрадовавшись, сказал: «В „Книге Стихотворений" сказано: „Намерение других людей я соображаю". Это сказано о вас, учитель. Я действительно сделал это (т.е. пожалел корову); но когда обратился [к себе] и стал спрашивать себя о мотивах, то не мог добиться уяснения своего намерения. Когда же вы, учитель, сказали мне [о сострадании], то в моей душе я почувствовал волнение. Каким же образом это сердечное движение соответствует истинному царскому достоинству?»

10) Мэн-цзы сказал: «Если бы кто-нибудь сказал вам, князь: моих сил хватит, чтобы поднять 3000 гинов <цзиней> (более 100 пудов), но их недостаточно для поднятия перышка; или что я своими глазами в состоянии заметить кончик тончайшего волоска, но не вижу телеги с дровами, — поверили бы вы ему?» «Нет», — отвечал князь. Тогда Мэн-цзы сказал: «Теперь ваше милосердие может достигать до животных, но только отчего же действие его не распространяется на народ? Суть дела-то в том, что неподнятие одного волоса произошло оттого, что не было употреблено усилие, и воз с дровами не был замечен потому, что не было употреблено в дело зрение. И народ не пользуется любовию и защитою потому, что милосердие не прилагается к нему. Поэтому ваше необладание истинным царским достоинством (или: поэтому ваше нецарствование...) происходит от неделания, а не от неспособности».

11) Князь спросил: «Каким образом отличить проявление неделания чего-либо от неспособности сделать?» Мэн-цзы ответил: «Если вам предложат взять под мышку гору Тай и перескочить чрез Северное море и вы ответите: я не могу, — это будет, что в самом деле не можете. Но если вам предложат сломить ветку для старшего и вы ответите: я не могу, — то это в действительности будет значить, что вы не хотите сделать, а не не можете. Поэтому непроявление вами царственной власти не относится к категории перескакивания Северного моря с горой Тай под мышкой, а действительно к категории случаев ломания ветки.

12) Почитая своих стариков ([т.е. старших в семье:] родителей и старших братьев), распространяйте это почтение и на чужих; лелея своих птенцов, распространяйте эту любовь и на чужих, и тогда вселенною будет легко управлять. В „Ши цзине" сказано: „Он (Вэнь-ван) служил примером для своей супруги и для братьев и этим путем устроил родовое владение". Это значит, что он распространял на них свою любовь, и только. Поэтому распространение милосердия достаточно для того, чтобы любить и охранять всех в пределах четырех морей. Без этого нет средства любить и защищать жену и детей. И то, чем древние люди особенно превосходили (современных) людей, заключалось ни в чем другом, как в том, что они умели распространять свою деятельность на других. Теперь ваше милосердие настолько полно, что достигло даже до животных, но действие его не распространилось только на народ. Как же это?

13) Только после взвешивания мы узнаем вес предмета и после измерения — протяжение его. Если это так по отношению ко всем предметам, то тем более по отношению к сердцу. Князь, прошу вас взвесить это.

14) Или, может быть, вы почувствуете в душе удовольствие после того, как поднимете войну, поставите в опасность ваших воинов и офицеров и возбудите неудовольствие в владетельных князьях?»

15) «Нет, — отвечал князь. — Какое для меня в этом удовольствие? Я только хочу добиться исполнения моего великого желания».

16) «А можно ли узнать, в чем состоит ваше великое желание?» Князь усмехнулся и не отвечал. «Быть может, — продолжал Мэн-цзы, — вы хотите начать войну ради того, что для вашего вкуса недостаточно жирных и сладких яств, для тела — легкого и теплого платья, или для зрения— красивых предметов, для слуха — музыки, или — фавориток, чтобы служить вам. Но все это ваши чины в состоянии доставить вам. Князь, неужели все ради этого?» «Нет, — отвечал князь, — не ради этого». «А если так, — сказал Мэн-цзы, — ваше великое желание известно. Вы желаете расширить владение, заставить Цинь и Чу являться на поклон к вашему двору, управлять всем Китаем и умиротворить всех варваров. Но таким путем добиваться исполнения такого желания — это как бы влезать на дерево для ловли рыбы».

17) Князь сказал: «Неужели это так худо?» Мэн-цзы ответил: «Почти [т.е. даже] хуже этого. Взобравшись на дерево за рыбою, хотя и не получишь рыбы, но и не будет вредных последствий. Но если при помощи таких действий (как ваши) стремиться к осуществлению подобных желаний и напрягать к этому все свои душевные силы, то от этого непременно произойдет бедствие». «Можно узнать какое?» — спросил князь. Мэн-цзы отвечал: «В войне цзоусцев с чусцами, по вашему мнению, князь, кто победит?» «Чусцы победят», — ответил князь. «В таком случае, — сказал Мэн-цзы, — малое владение не может противостоять большему, одинокие, без сомнения, не в состоянии противостоять массе и слабые — сильным. В Китае участков, имеющих по 1000 кв. ли — девять; из них Ци в общей сложности имеет один. Одному идти против девяти <восьми> — не то же ли, что владению Цзоу идти против царства Чу? Отчего бы вам не обратиться к основному принципу (т.е. к гуманности)?

18) Теперь если вы, князь, введете гуманное правление, то это приведет к тому, что во всем Китае служащие люди все пожелают стоять в вашем дворе; земледельцы все — пахать на ваших полях; купцы все — складывать товары на ваших рынках; путешественники все — ходить по вашим дорогам; недовольные на своих князей в Китае все пожелают отправляться к вам жаловаться. При таком положении кто будет в состоянии противиться вам?»

19) Князь сказал: «Я глуп и не в состоянии достигнуть этого. Желаю, чтобы вы помогли осуществлению моих намерений и просветили меня. Хотя я и не отличаюсь понятливостью, но прошу вас сделать опыт».

[20)] Тогда Мэн-цзы сказал: «Только ученые могут быть постоянными, не имея постоянного (недвижимого) имущества и занятия. Что же касается простолюдина, то, если у него нет постоянного имущества и занятия, у него нет и постоянства и он делается распущенным, безнравственным, расточительным и способным на всякое дурное дело; а когда он попадается в преступлении, то вслед за этим наказывать его — это будет ловить народ в сети (закона). Каким же образом при гуманном правителе может практиковаться уловление людей в сети закона?!

21) Поэтому, — продолжал Мэн-цзы, — умный государь создает для народа собственность (имущество) так, чтобы у него непременно доставало средств как на пропитание родителей, так и для прокормления жены и детей, чтобы в урожайный год они были постоянно сыты, а в злополучный — избегали смерти. Если после этого он будет побуждать народ стремиться к добру, то он [т.е. народ] легко пойдет по пути добра.

22) Теперь же народная собственность устроена таким образом, что у народа недостает средств как для пропитания родителей, так и для прокормления жены и детей; в урожайный год он терпит лишения, а в неурожайный — не избегает гибели. При таких условиях народу приходится заботиться только о спасении от смерти под опасением, что и этого он не успеет [т.е. не сумеет] сделать. Где же тут заниматься еще церемониями и исполнением долга?!

23) Князь, если вы желаете осуществить это (обеспечение пропитания народа), то почему бы вам не обратиться к коренному принципу?

24) Пусть усадьбы в 5 му обсаживаются тутовыми деревьями — и тогда 50-летние старики будут иметь возможность одеваться в шелк; пусть при разведении кур, поросят, собак и свиней не будет пропускаемо должное время — и 70-летние старцы будут иметь возможность питаться мясом; пусть у земледельца не будет отнимаемо благоприятное время — и при поле в 100 му семья в несколько человек <восемь едоков> сможет не голодать; пусть заботятся о школьном образовании и постоянно внушают долг сыновней почтительности и уважения к старшим — и седовласые старики не будут встречаться по дорогам с ношею на спине и на голове. А когда старцы будут одеваться в шелк и питаться мясом, народ не будет страдать от холода и голода, то — невозможное дело, чтобы такой князь не сделался императором».

• Следующая часть главы