Глава 6. Гао-цзы. Часть Б

К оглавлению

VI Б, 1.

1) Человек из (небольшого) княжества Жэнь (в нынешней Шаньдунской провинции) спросил Улу-цзы: «Что важнее — правила или еда?» «Правила», — был ответ.

2) «А что важнее: половое влечение или правила?» — «Правила» — был ответ.

3) Человек продолжал: «Если человек будет питаться, соблюдая правила, то умрет с голоду, а если не будет соблюдать их, то добудет пищу, — неужели и в этом случае следует соблюдать их? Если человек с соблюдением правил о личной встрече невесты не может получить жены, а без соблюдения их может получить ее, то неужели и в этом случае необходимо держаться этого правила?» Улу-цзы, не будучи в состоянии отвечать на эти вопросы, на другой день отправился в Цзоу и сообщил об этом Мэн-цзы. Мэн-цзы сказал: «Какая трудность ответить на это?

4) Если, не обращая внимания на нижнюю часть предмета, вы будете равнять только верхушки, то кусок дерева в квадратный дюйм можно заставить подняться выше острия высокой башни.

5) Золото тяжелее перьев. Но разве это выражение относится к золотой пряжке и возу перьев?

6) Если брать важнейшее из питания и малозначительное из правил и сравнивать их между собою, то как можно остановиться на том, что питание только важнее соблюдения правил? Если брать важнейшее из удовлетворения полового влечения и малозначительное из правил и сравнивать их, то как можно остановиться на том, что удовлетворение полового влечения только важнее соблюдения правил?

7) Ступай и ответь ему так: если вцепишься в руку старшего брата и отнимешь у него пищу, то ты будешь иметь ее, в противном случае ты ее не получишь, — то вцепишься ли ты в его руку? Если перелезешь чрез соседскую стену и обнимешь невинную дочь соседа, то ты получишь жену, а если не обнимешь — не получишь, — так обнимешь ли ты ее?»

VI Б, 2.

1) Цзяо, уроженец владения Цао, обратился к Мэн-цзы с следующим вопросом: «Все говорят, что можно сделаться Яо и Шунем — правда ли это?» «Правда», — отвечал Мэн-цзы.

2) Цзяо продолжал: «Я слышал, что Вэнь-ван был 10 футов, Тан — 9 футов. Теперь я имею 9 футов 4 дюйма, но я только ем пшено. Что же надобно сделать, чтобы быть таким человеком, как они?»

3) «Разве только в этом (росте) дело? — отвечал Мэн-цзы. — Все заключается только в делании того, что они делали. Вот здесь человек, у которого прежде не хватало силы поднять утенка, — он, значит, был бессильный человек. А сегодня он сказал, что поднял 3000 гинов <цзиней>, — значит, он силач. В таком случае тот, кто поднимает тяжесть, которую поднимал У Хо, и будет также только У Хо. Разве для человека беду составляет то, что он не в состоянии справиться? Не делает — вот в чем беда.

4) Идти медленно позади старших будет выражением почтения к ним, а идти скоро впереди старших будет выражением неуважения к ним. Медленное шествие — разве это то, чего человек не может сделать? Нет, это то, чего он не делает. <Путь Яо и Шуня это и есть путь сыновней почтительности и любви к страшим братьям>.

5) Если вы будете одеваться в одежду Яо, говорить то, что говорил Яо, и поступать, как поступал он, то вы и будете Яо. <Если вы будете одеваться в одежду Цзе, говорить то, что говорил Цзе, и поступать, как поступал он, то вы и будете Цзе>».

6) Цзяо сказал: «Я могу иметь аудиенцию у цзоуского владетеля, который может предоставить мне подворье. Я желаю остаться здесь, чтобы учиться у вас».

7) На это Мэн-цзы сказал: «Путь к истинному учению подобен большой дороге. Разве его трудно знать? Зло только в том, что люди не ищут его. Возвратитесь на родину и ищите его. Недостатка в наставниках не будет».

VI Б, 3.

1) Гунсунь Чоу обратился к Мэн-цзы со следующею речью: «Гао-цзы сказал, что „Сяо бянь" — это ода мелкого человека». Мэн-цзы сказал: «Почему он так отозвался о ней?» — «Потому что она проникнута ропотом».

2) Мэн-цзы сказал: «Тупоголов же старик Гао по отношению к оде. Вот здесь есть человек, и юэский уроженец, взявшись за лук, намеревается выстрелить в него; тогда я обращаюсь к нему с увещаниями, болтая и шутя, потому только, что он мне чужой. Но если бы мой старший брат взялся за лук с целью выстрелить в него, то я со слезами стал бы упрашивать его (не делать этого) — это только потому, что он мне родной. Ропот оды „Сяо бянь" выражает любовь к родным, а любовь к родным — это проявление человеколюбия. Да, тупоголов старик Гао в своем отношении к этой оде».

3) Гунсунь Чоу сказал: «А как же в песнях „Кай фэн" не выражается ропота?»

4) Мэн-цзы сказал: «Родительская погрешность, описываемая в „Кай фэн", малая, а описываемая в „Сяо бянь" — большая. Когда родительская погрешность велика и против нее не выражается ропота, то это значит усиливать ослабление родственного чувства. Когда же родительская погрешность мала и против нее выражается ропот, то это будет раздражение. А усиливать ослабление родственного чувства есть непочтительность, но раздражение есть также непочтительность.

5) Конфуций сказал: „Шунь, он действительно был в высшей сте- пени почтителен. В 50 лет с сердцем, исполненным любви, он стремился к родителям"».

VI Б, 4.

1) Сун Кэн намеревался отправиться в Чу; Мэн-цзы встретил его в Шицю.

2) Мэн-цзы спросил: «Учитель, куда вы отправляетесь?»

3) Сун Кэн отвечал: «Я слышал, что между Цинь и Чу затевается война. Я хочу повидать чуского князя и уговорить его оставить это намерение. Если чускому князю это не понравится, то я повидаю циньского князя и буду отговаривать его от этого намерения. Из двух князей будет один, который благосклонно отнесется к моим советам».

4) Мэн-цзы сказал: «Если вам угодно, я не буду спрашивать вас о подробностях, но я желал бы услышать главные основания (вашего плана). Как вы хотите уговорить их?» Сун Кэн отвечал: «Я буду говорить им о невыгодах ее (войны) для них». Мэн-цзы отвечал: «Ваша цель, бесспорно, велика, но ваша вывеска не годится.

5) Если вы станете уговаривать их <циньского и чуского ванов>, приняв за основание пользу [выгоду], и если они, обрадовавшись пользе, отменят поход армий, то все чины обеих армий возвеселятся о прекращении похода и будут находить удовольствие в корысти [выгоде]. Тогда подданные в служении государю, сыновья в служении отцам и младшие братья в служении старшим будут питать корыстное чувство. Таким образом, между государем и подданными, отцами и сыновьями, младшими и старшими братьями совершенно исчезнут человеколюбие и справедливость и во взаимных сношениях они будут руководствоваться корыстью. А при таком условии не бывает того, чтобы князья не погибали. Если вы станете уговаривать их <циньского и чуского ванов>, приняв за основание человеколюбие и справедливость, и если они, обрадовавшись человеколюбию и справедливости, отменят поход своих армий, то все чины обеих армий возвеселятся о прекращении похода и будут находить удовольствие в человеколюбии и справедливости. Тогда подданные в служении государю, сы- новья в служении отцам и младшие братья в служении старшим будут питать чувство человеколюбия и справедливости. Таким образом, между государем и подданными, отцами и сыновьями, младшими и старшими братьями установятся отношения, основанные на человеколюбии и справедливости, с исключением корысти. А при таком условии невозможное дело, чтобы князь не достиг сюзеренной власти. К чему говорить о корысти?»

VI Б, 5.

1) Когда Мэн-цзы жил в Цзоу, то Цзи Жэнь, оставшись наместником во владении Жэнь, хотел завязать с ним сношение при помощи подарков. Приняв подарки, Мэн-цзы, однако, не ответил ему визитом. Когда он жил в Пинлу, Чу-цзы был там [т.е. в княжестве Ци] первым министром и хотел также завязать с ним сношение при помощи подарков. Мэн-цзы принял их, но не отвечал визитом.

2) Потом, отправившись из Цзоу в Жэнь, он посетил Цзи-цзы (Цзи Жэнь); а отправившись из Пинлу в Ци, он не посетил Чу-цзы. Улу-цзы, обрадовавшись, сказал: «И я буду иметь случай расспросить его по этому поводу».

3) Вслед за этим он спросил его: «Учитель, когда вы были в Жэнь, то посетили Цзи-цзы, а когда отправились в Ци, то не сделали визита Чу-цзы. Потому что он министр, не правда ли?»

4) «Нет, — отвечал Мэн-цзы. — В „Шу цзине" сказано: „При представлении подарков высшим большое значение имеет этикет; если этикет не равняется подаркам, то говорится, что это не есть поднесение, потому что не заботились о поднесении".

5) Вследствие этого такие подарки не составляют подношения высшему».

6) Улу-цзы обрадовался, и когда кто-то спросил его, то он отвечал: «Цзи-цзы (как наместник) не мог отправиться в Цзоу (оставив свой пост), а Чу-цзы мог отправиться в Пинлу (с визитом к Мэн-цзы)».

VI Б, 6.

1) Чуньюй Кунь сказал: «Те, которые ставят славу и подвиги на первом плане, работают для людей (общества), а те, которые ставят их на заднем плане, работают для себя. Вы, учитель, были в числе трех главных министров. Но вы оставили службу прежде, чем ваша слава и ваши деяния отразились на государе и на народе. Разве человеколюбивые люди поступают так?»

2) Мэн-цзы отвечал: «Не хотевший служить своими достоинствами беспутному государю, занимая место подданного, — это был Бо И. Пять раз отправлявшийся к Тану и столько же раз к Цзе — это был И Инь. Не питавший отвращения служить грязному государю и не отказывавшийся от малой должности — Люся Хуэй. Пути этих трех почтенных людей были различны, но их цель была одна. Одна — какая же? Человеколюбие. Она-то и составляет цель благородного мужа. Почему непременно они должны были следовать одним путем?»

3) Кунь продолжал: «В княжестве луского князя My управлял государством Гунъи-цзы, а Цзы Лю и Цзы Сы были министрами, и, несмотря на это, урезание Луского княжества весьма увеличилось. Если это так, то люди, одаренные талантами и нравственными качествами, бесполезны для государства».

4) На это Мэн-цзы отвечал: «Юйский князь не воспользовался услугами Боли Си, и княжество погибло; а циньский князь My воспользовался ими и сделался главою сейма князей. Таким образом, непользование советами людей таланта и добродетелей ведет к погибели государств, а не ограничивается только расчленением (урезанием) их (букв.: как можно рассчитывать [т.е. успокаивать себя] только на расчленение их?!)».

5) Кунь продолжал: «Когда Ван Бао жил на р. Ци, то обитавшие на западе Желтой реки, все искусились в отрывистом пении. Когда Мянь Цзюй обитал в Гаотане, то жители западной части Ци искусились в протяжном пении. Жены Хуа Чжоу и Ци Ляна настолько хорошо умели плакать по своим мужьям, что подействовали на изменение нравов в государстве к лучшему. Если внутри есть что-нибудь, то оно проявляется вовне. Я никогда не видел, чтобы человек, делающий известное дело, не получил известных результатов. Поэтому (я утверждаю, что) нет теперь людей достойных; если бы они были, то я, конечно, знал бы их».

6) На это Мэн-цзы сказал: «Когда Конфуций был министром уголовных дел в Лу, князь перестал слушаться его советов. Потом, когда было жертвоприношение и ему не прислали жертвенного мяса, он ушел, не сняв даже парадной шапки. Не знавшие его думали, что он ушел из-за мяса, а знавшие его полагали, что он сделал это из-за (несоблюдения) обряда. Что касается самого Конфуция, то он хотел уйти под предлогом какой-нибудь незначительной вины (со стороны князя), а не зря. Мотивы действий благородного мужа, конечно, [не] всем неизвестны».

VI Б, 7.

1) Мэн-цзы сказал: «Пять начальников союзов князей [ба] были виновниками пред тремя великими князьями [ван]. Современные удельные князья являются виновниками пред пятью начальниками союзов князей, а современные вельможи — пред современными удельными князьями.

2) Посещение императором удельных князей называлось осмотром, а представление князей императору — докладом об управлении. Весною осматривались запашки и восполнялся недостаток семян; осенью осматривалась уборка хлеба и восполнялся недород. Если, вступив в пределы княжества, император находил, что новые земли были распаханы, старые поля обработаны, старых людей питали, достойных почитали и на местах были выдающиеся люди, то князь получал награду землею. Но если, вступив в пределы, император находил, что земли находились в запустении, старики оставлены без призрения, достойные не пользуются почетом и места занимаются жестокими сборщиками налогов, то князь подвергался порицанию. Если князь один раз не представлялся ко двору сюзерена, то он понижался в своем ранге; если он не представлялся дважды, то у него отнималась часть его владения; если он не представлялся трижды, то императорская армия смещала его. Поэтому император только отдавал приказ о наказании, а не шел сам войною против виновного, тогда как удельные князья шли войною против виновного, но не отдавали приказа о наказании. Однако пять тиранов привлекли к себе удельных князей, чтобы идти войною против виновного князя, и потому я называю их нарушителями узаконений трех великих князей (букв.: людьми, виновными пред ними).

3) Могущественнейшим из пяти тиранов был князь Хуань. На сейме князей в Куйцю он связал жертвенное животное и положил на него, грамоту, но при этом животное не было убито для мазания его кровью углов рта (клянущихся). Первая заповедь договора гласила: „Казнить непочтительных сыновей; не переменять наследников и не делать наложницу законною женою". Вторая: „Почитать мужей достойных и поддерживать людей талантливых в видах прославления добродетельных". Третья: „Уважать старых и жалеть молодых; не забывать [т.е. привечать] гостей и странников". Четвертая: „Не делать служилых людей наследственными чиновниками; не допускать соединения в одном лице нескольких должностей; брать на службу непременно надлежащих людей; не казнить самовольно сановников". Пятая: „Не преграждать рек в ущерб другим; не препятствовать закупке хлеба и не давать уделов и городов без ведома императора". Далее сказано было: „Все мы, участвующие в сейме, после заключения настоящего союза обязываемся поддерживать дружбу". Современные удельные князья все нарушают эти пять заповедей. Поэтому я говорю, что они являются виновниками пред пятью тиранами.

4) Вина тех, которые потворствуют порокам государя [цзюнь, мала, а вина тех, которые вызывают их, велика. <Все современные вельможи вызывают пороки государя>. Поэтому я и сказал, что современные вельможи являются виновниками пред современными государями [т.е. удельными князьями]».

VI Б, 8.

1) Луский князь хотел назначить Шэнь-цзы главнокомандующим.

2) Мэн-цзы сказал: «Посылать на войну народ необученный — это значит губить его; а пагубы народа не потерпели бы во времена Яо и Шуня.

3) Если бы вы одним сражением победили Ци и овладели Наньяном, то и в таком случае это не годилось бы».

4) Шэнь-цзы вдруг с недовольным видом сказал: «Этого я не понимаю».

5) Мэн-цзы сказал: «Я объясню вам это. Территория императора обнимает 1000 кв. ли: менее 1000 кв. ли ему было бы недостаточно для приема князей. Территория удельного князя обнимает 100 кв. ли: менее 100 кв. ли ему было бы недостаточно для поддержания обычных обрядов, совершаемых в храме предков.

6) Когда Чжоу-гун был пожалован уделом в Лу, то он составлял 100 кв. ли. Земли было достаточно, но ее было только 100 кв. ли. Когда Тай-гун был пожалован уделом в Ци, то его территория также равнялась 100 кв. ли. Земли было достаточно, но ее было только 100 кв. ли.

7) В настоящее же время территория Луского княжества составляет пять раз [по] 100 кв. ли. Если бы появился настоящий сюзерен, полагаете ли вы, что Луское владение уменьшилось бы или же увеличилось?

8) Если бы приходилось, не обнажая меча, взять собственность одного и отдать ее другому, то и тогда гуманный человек не сделал бы этого, а тем менее — когда для достижения этого требуется убийств людей.

9) Благородный муж, служа своему государю, поставляет непременным долгом вести его на должный путь и направлять его волю к человеколюбию».

VI Б, 9.

1) <Мэн-цзы сказал:> «Те, которые теперь служат государю, говорят: „Мы можем для нашего государя расширить его владение, наполнить его казну". Люди, называемые теперь отличными министрами — это те, которых в древности называли разбойниками народа. Если государь не следует должным путем и не направляет своей воли к человеколюбию, то стараться обогащать его — значит обогащать Цзе (тирана).

2) „Мы можем для нашего государя, заключив союз с дружественными владениями, одержать верную победу в сражении". Люди, называемые теперь отличными министрами, — это те, которых в древности называли разбойниками народа. Если государь не следует должным путем и не направляет своей воли к человеколюбию, то стараться для него сражаться — это помогать Цзе.

3) Если государь будет следовать современному направлению и не изменит современных нравов, то, хотя бы ему дали империю, он не в состоянии будет держаться в ней и одного дня».

VI Б, 10.

1) Бо Гуй сказал: «Я желаю, чтобы брали подати в размере 1/20 - Что вы на это скажете?»

2) Мэн-цзы сказал: «Ваш принцип — это принцип северных дикарей МО.

3) В владении в 10 000 семейств можно ли иметь только одного гончара?» «Нельзя, — отвечает Бо Гуй, — недостало бы сосудов для употребления».

4) Мэн-цзы продолжал: «У мосцев все пять сортов хлеба не родятся, у них родится только просо. Нет у них ни городов, ни дворцов, ни храмов предков, ни жертвоприношений. Нет удельных князей, для которых нужны подарки и угощения. Нет разных чинов и начальств. Поэтому у них взимание подати в размере 1/20 с продуктов достаточно.

5) Но теперь мы живем в Срединном царстве. Уничтожить правила человеческих отношений и упразднить начальство — как же это возможно?!

6) Если при недостаточном числе гончаров нельзя быть государством, то тем более — без начальства.

7) Если мы желаем взимать подати в меньшем размере, чем по системе Яо и Шуня, то мы обратимся в больших и малых мо; если же мы захотим взимать более, то мы будем большими и малыми Цзе (тиранами)».

VI Б, 11.

1) Бо Гуй сказал: «Я регулирую воды лучше Юя».

2) Мэн-цзы сказал: «Ну, вы хватили! Юй регулировал воды, сообразуясь с их характером.

3) Поэтому стоком для них (местом, куда собираются воды) он принял четыре моря, тогда как у вас, почтеннейший, им является соседнее владение.

4) Когда вода, встречая преграды, направляется назад и разливается — это называется разливом, а разлив вод — это потоп, который для гуманного человека служит предметом отвращения. Вы, почтеннейший, хватили чересчур!»

VI Б, 12.

Мэн-цзы сказал: «Если благородный муж неискренен, то на что же он будет опираться?»

VI Б, 13.

1) Луский князь хотел вверить управление Юэчжэн-цзы (ученику Мэн-цзы). Мэн-цзы сказал: «Услышав об этом, я от радости не мог заснуть».

2) Гунсунь Чоу сказал: «Юэчжэн-цзы — энергичный человек?» «Нет», — был ответ. «Мудр ли он?» — «Нет». — «Многосведущий человек?» — «Нет».

3) «В таком случае почему же вы от радости не могли спать?»

4) «Он есть человек, который любит добро».

5) «Любить добро — достаточно ли этого?»

6) «Любить добро — этого более чем достаточно для управления империей, а тем более для Луского княжества.

7) Если государственный человек любит добро, то в пределах четырех морей все будут считать ничтожным расстояние в 1000 ли и будут приходить к нему и сообщать свои добрые планы и намерения.

8) Если же он не любит его, то люди скажут: „Он человек самодовольный и сам говорит о себе: я все знаю". Его самодовольный голос и вид будут держать людей на расстоянии 1000 ли. Когда же люди принципа будут останавливаться за 1000 верст от него, то льстецы и сикофанты нахлынут к нему. А живя с льстецами и сикофантами, хотя бы он и желал устроить государство, разве он может добиться этого?!»

VI Б, 14.

1) Чэнь-цзы сказал: «При каких условиях благородные мужи древности вступали на службу?» Мэн-цзы отвечал: «Было три условия, при которых они поступали, и также три, при которых они удалялись со службы.

2) Когда их принимали с крайним почтением и с соблюдением правил вежливости и когда видно было, что то, что они скажут, будет исполняемо князем по их словам, то они поступали к нему на службу. Но, если потом оказывалось, что хотя вежливое обращение с ними и не уменьшилось, но их слова не исполняются, то они оставляли его.

3) Хотя князь и не осуществлял их слов, но принимал их с крайним почтением и с соблюдением правил вежливости, то они поступали к нему на службу и оставляли его, когда вежливое обращение уменьшалось.

4) Последнее условие: когда благородному мужу нечего есть ни утром, ни вечером, и он от голода не в состоянии выйти из ворот, и князь, услышав об этом, скажет: я не могу осуществить его доктрины, а также сообразоваться с его советами, но мне совестно, чтобы он страдал от голода в моей земле, — тогда можно принять предложенную помощь, достаточную только для того, чтобы не умереть».

VI Б, 15.

1) <Мэн-цзы сказал:> «Шунь поднялся из земледельцев; Фу Юэ был призван на службу с постройки стен; Цзяо Гэ — с промысла рыбою и солью; Гуань Иу — из тюрьмы; Сунь Шуао — с поморья и Боли Си взят был с рынка.

2) Поэтому когда Небо желает возложить на кого-либо великое бремя, то оно непременно предварительно испытывает его волю страданиями, утруждает работами его мускулы и кости, морит его организм голодом, повергает его в крайнюю бедность, идет наперекор его поступкам и спутывает его действия — с той целью чтобы возбудить трепет в его душе, закалить его характер и восполнить его немощи.

3) Обыкновенные люди могут исправляться только после постоянных ошибок. У них поднимается энергия после того, как они с неимоверными умственными усилиями поймут в душе свои ошибки. Они познают их после того, как они проявятся в лице или голосе [другого] человека.

4) Когда внутри государства — при государе — нет закономерных, наследственных вельмож и достойных помощников, а вне — нет враждебных владений и внешних напастей, то такое государство обыкновенно гибнет.

5) Из этого мы познаем, что жизнь происходит от скорбей и напастей, а смерть — от спокойствия и удовольствий».

VI Б, 16.

Мэн-цзы сказал: «Существует много способов обучения. Я, например, отказываю в наставлении человеку недостойному, но этим самым я только наставляю его».

• Предыдущая часть главы
• Часть А следующей главы