Глава 5. Вань Чжан. Часть А

К оглавлению

V А, 1.

1) Вань Чжан спросил Мэн-цзы: «Почему это Шунь, отправляясь в поле, взывал к милосердному Небу и заливался слезами?». «От ропота и неоступной думы», — отвечал Мэн-цзы.

2) Вань Чжан сказал: «Когда родители любят сына, то он радуется и не забывает их; когда же они ненавидят его, то он, хотя бы они тиранили его, не ропщет. А если так, то, значит, Шунь роптал (на родителей)?» Мэн-цзы отвечал: «Чан Си обратился к Гунмин Гао со следующею речью: „Относительно хождения Шуня на поле я уже удостоился слышать ваш рассказ. Что же касается того, что он заливался слезами и взывал к милосердному Небу и к родителям, этого я не знаю". „Это недоступно для твоего понимания", — отвечал Гунмин Гао. Он полагал, что сердце почтительного сына не такое беззаботное. (Шунь непременно сказал бы:) „Я прилагаю все мое старание к возделыванию земли, чтобы только исполнить сыновний долг пропитания родителей, а между тем они меня не любят. Чем же я провинился пред ними?".

3) Император Яо отправил Шуню девятерых своих сыновей, двух дочерей, разных чинов[ников], коров и овец, запасы хлеба — все приготовил на службу ему среди полей; к нему направились многие из ученых империи. Сам государь пожелал иметь его помощником в управлении царством и затем уступить ему престол. Но Шунь, вследствие того что не был любим родителями, чувствовал себя подобным бедняку бесприютному.

4) Для всякого желательно пользоваться расположением ученых в государстве, но этого было недостаточно для рассеяния скорби Шуня. Красавицы желательны для каждого любителя красоты; Шунь женился на двух царских дочерях, но этого было недостаточно для рассеяния его скорби. Богатство желательно для каждого; богатство Шуня заключалось в обладании государством, но этого было недостаточно для рассеяния его скорби. Знатность желательна для каждого; что касается знатности, то Шунь был императором, но этого было недостаточно для рассеяния его скорби. Таким образом, ни любовь народная, ни красавицы, ни богатство, ни знатность не могли рассеять скорби Шуня, это могла сделать только родительская любовь.

5) В детстве люди чувствуют влечение к отцу и матери; когда познают красоту, то чувствуют влечение к молодым и красивым женщинам; когда имеют жену и детей, то к ним чувствуют влечение; когда поступают на службу, то чувствуют влечение к государю и, если не пользуются благосклонностью его, начинают беспокоиться. Но человек, отличающийся великою сыновнею почтительностью, в течение всей жизни чувствует влечение к отцу и матери. Пример влечения к отцу и матери в 50-летнем возрасте я вижу в великом Шуне».

V А, 2.

1) Вань Чжан спросил Мэн-цзы, говоря: «В „Ши цзине" сказано: „Как должно поступать при женитьбе? Непременно сообщать родителям". Если действительно это так, как сказано в „Ши цзине", то не кому [иному], как Шуню следовало бы исполнить это правило. А между тем он женился без спроса. Как же это?» Мэн-цзы отвечал: «Если бы действительно он сообщил им, то не мог бы жениться. А ме- жду тем совместное сожительство мужчины и женщины есть великая человеческая обязанность, и потому если бы он сообщил им, то попрал бы великую человеческую обязанность и тем возбудил бы их гнев».

2) Вань Чжан сказал: «О том, что Шунь женился без спроса, я уже удостоился слышать ваши разъяснения. Но как же император Яо выдал за Шуня своих дочерей, не заявив его родителям?!» «Император также знал, что, сообщи он об этом, он не мог бы выдать их за него», — отвечал Мэн-цзы.

3) Вань Чжан сказал: «Отец и мать приказали Шуню исправить житницу, которую Гусоу, отец его, зажег, отставив лестницу. Приказали ему вычистить колодец; не зная, что он вышел из него, они [намеренно] закрыли его. Тогда Сян (брат Шуня) сказал отцу и матери: „План прикрыть в колодце [т.е. план погубить] владетеля столицы (Шуня) — все это моя заслуга; его скот и житницы пусть будут вашими, а его щит и копье, <резной> лук и гусли пусть будут моими; двух невесток я заставлю убирать мою кровать". После этого он отправился во дворец Шуня, которого увидел на диване играющим на гуслях. Сконфузившись, Сян сказал: „Я стосковался по тебе". На это (обрадованный посещением брата) Шунь сказал: „Вот здесь все мои чины. Ты управляй ими". Не знаю, знал ли Шунь, что брат хотел убить его». «Как не знать! — отвечал Мэн-цзы. — Но он скорбел, когда скорбел Сян, и радовался, когда радовался последний».

4) Вань Чжан сказал: «В таком случае Шунь радовался притворно?» «Нет, — отвечал Мэн-цзы. — Некто послал Чжэн Цзы Чаню в подарок рыбу; Цзы Чань приказал смотрителю прудов воспитывать ее в пруду; но смотритель изжарил ее, а доложил следующее: „Сначала, когда я пустил ее, она чувствовала себя неловко, а спустя немного — расправилась и потом весело уплыла". Цзы Чань сказал: „Она попала в свою стихию, она попала в свою стихию". Смотритель, вышедши, сказал: „Кто считает Цзы Чаня умным? Я изжарил рыбу и съел ее, а он говорит: она попала в свою стихию, она попала в свою стихию". Из этого следует, что благородный муж может быть обманут тем, что допустимо по законам природы, но его трудно обмануть тем, что несогласно с ними. Сян пришел к Шуню под прикрытием братской любви, поэтому последний искренно поверил ему и обрадовался. Какое же тут притворство?»

V А, 3.

1) Вань Чжан спросил: «Почему Шунь, сделавшись сюзереном, только изгнал [т.е. сослал] Сяна, когда он убийство Шуня сделал своим постоянным занятием?» Мэн-цзы отвечал: «Шунь возвел его в князья, а некоторые ошибочно говорят, что он изгнал его».

2) Вань Чжан сказал: «Шунь сослал министра работ в Ючжоу, Хуань Доу отправил в горы Чун, убил старшину племен саньмяо в Саньвэе, казнил Гуня в горах Юй. Вся вселенная преклонилась перед наказанием четырех злодеев, потому что он казнил бесчеловечных людей. Сян был самым бесчеловечным из них [т.е. из всех бесчеловечных], а Шунь поставил его князем [в] Юби. Чем же виноваты были юбисцы?! Неужели же человеколюбивый человек непременно должен так по- ступить? Если дело касается чужих, так он казнит их, а брата — так возводит в князья». На это Мэн-цзы отвечал: «Человеколюбивые люди в отйошениях своих к братьям не гневаются на них, не питают против них злобы, а только чувствуют к ним привязанность и любят их. Чувствуя к ним привязанность, желают, чтобы они были <знатными; любя их, желают, чтобы они были> богатыми. Шунь, сделав брата князем Юби, обогатил и сделал его знатным. Разве можно было бы считать привязанностью и любовью к брату, если бы он, будучи сам императором, оставил бы его простым человеком?!»

3) Вань Чжан сказал: «Осмелюсь спросить, что вы разумеете под словом фан, которое употребляют некоторые?» Мэн-цзы отвечал: «Сян не мог ничего делать в своем государстве. Император назначил чиновников, которые управляли его владением и вносили ему подати с него. Поэтому и сказано о нем: фан — изгнан. Как же он мог тиранить свой народ?! При всем том Шунь желал постоянно видеть брата, который благодаря (такому распоряжению) беспрерывно посещал его, на что и указывает выражение, что „он принимал владетеля Юби, не дожидаясь определенного князьям для представления срока и не по делам управления"».

V А, 4.

1) Сяньцю Мэн спросил Мэн-цзы, говоря: «Пословица говорит: „По отношению к мужу, преисполненному добродетелями, государь не может вести себя как подданный, а отец [добродетельного мужа] — как сын". Шунь стоял, обратившись лицом на юг, и Яо во главе вассальных владетелей представлялся ему с лицом, обращенным на север. Гусоу также представлялся ему с лицом, обращенным на север, и когда Шунь увидел его, на лице его выразилось беспокойство (неловкость). Конфуций сказал: „В это время империи угрожала беда, она находилась в опасном положении!" Но я не знаю, действительно ли эти слова были сказаны Конфуцием?» «Нет, — отвечал Мэн-цзы, — это слова дикаря, обитавшего на востоке от Ци, а не благородного мужа. Шунь стал править государством, когда Яо состарился. В „Уложении Яо" сказано: „Яо умер после 28-летнего правления Шуня государственными делами. Народ горевал по нем, словно по отцу и матери; в течение трех лет в пределах четырех морей не слышно было музыки". Конфуций сказал: „Как на Небе нет двух солнц, так и над народом не бывает двух государей". Если бы Шунь при жизни Яо был императором и, кроме того, во главе всех вассальных князей исполнил бы по Яо трехгодичный траур, то в данном случае было бы два императора».

2) <Сяньцю Мэн сказал:> «Ваши объяснения касательно того, что Шунь не обращался с Яо как с подданным, я уже имел честь слышать. Но в „Книге Стихотворений" сказано: „Вся Поднебесная есть земля государя, и живущие на ней все суть подданные (слуги) его"; а так как Шунь был императором, то я осмелюсь спросить: кем же был Гусоу, если не подданным?» Мэн-цзы отвечал: «Это стихотворение имеет не это значение —- оно значит: „Трудиться для государева дела до [степени] невозможности пещись [печься, заботиться] о родителях". Автор [далее] как бы говорит: „Ведь все это государево дело, а меня одного считают способным и изнуряют работою". Поэтому тот, кто объясняет „Книгу Стихотворений", не должен ради буквы жертвовать выражением или ради выражения— смыслом. Своею мыслью надо идти навстречу намерению [т.е. замыслу] автора — этак мы схватим его; но если держаться только [прямого смысла] слов, то в таком случае выражение из оды „Млечный Путь" („Юнь Хань"), что „из оставшегося у Чжоу народа не осталось ни одного человека", — если бы мы приняли его в буквальном смысле, — обозначало бы, что в Чжоу не осталось людей.

3) Из всего того, что может быть достигнуто послушным сыном, нет ничего более почтительности; высшая же степень почтительности к родителям есть употребление для пропитания их всего того, что может дать царство. Быть отцом императора — это крайняя степень почета; употреблять для пропитания родителей все, что может дать царство — это высшая степень попечения о них. В „Ши цзине" сказано: „(У-ван) постоянно говорил о сыновней почтительности, желая, чтобы она служила законом" — это есть изображение почтительности Шуня.

4) В „Шу цзине" сказано: „Шунь почтительно исполнял свой долг по отношению к отцу: он являлся к Гусоу с почтением и трепетом, и Гусоу поверил его чувствам и сделался ласковым". Это значит, что отец не может являться в роли сына [т.е. Шунь не ставил Гусоу в положение сына]».

5) <Вань Чжан сказал :> «Каким же образом оно, основываясь на его поведении и деяниях, показало ему свою волю?» «Император, — отвечал Мэн-цзы, — может только рекомендовать человека Небу, но не может заставить Небо отдать ему империю. Вассальный князь может только рекомендовать человека императору, но не может заставить его отдать ему княжество. Вельможа может рекомендовать человека князю, но не может заставить его пожаловать его в вельможи. Яо рекомендовал Небу Шуня, и оно приняло его; показал народу (его доблести), и народ принял его. Поэтому я и сказал, что Небо не говорит, а только указывает на избранника, основываясь на его поведении и деяниях».

6) <Вань Чжан сказал:> «Осмеливаюсь спросить, каким образом Яо рекомендовал Небу Шуня и Небо приняло его, показал его народу и он принял его?» Мэн-цзы отвечал: «Он заставил его (Шуня) принести жертву в качестве главного жреца, и все духи приняли ее — это значит, что Небо признало его; заставил его управлять (государственными) делами, и дела были устроены так, что народ пользовался спокойствием — это значит, что народ принял его. Небо дало ему царство, народ дал ему его. Вот почему я сказал, что император не может отдать царство другим.

7) Шунь в течение 28 лет помогал Яо в управлении — это выше сил человеческих и было от Неба. Когда Яо умер и трехлетний траур окончился, то Шунь, уступая место сыну Яо, удалился на юг от Южной реки. Но все вассальные имперские князья, представлявшиеся сюзерену, не ходили к сыну Яо, а ходили к Шуню; тяжущиеся ходили не к сыну Яо, а к Шуню; певцы воспевали не сына Яо, а Шуня. Поэтому я сказал, что Небо дало ему царство. Только после этого Шунь отправился в Срединное царство (в столицу его) и вступил на императорский престол. Если бы он поселился во дворце Яо (тотчас же после его смерти) и вытеснил бы его сына, то это было бы узурпацией, а не даром Неба.

8) Это и значит выражение в „Тай ши": „Небо смотрит так, как смотрит мой народ, и слышит так, как слышит он"».

V А, 6.

1) Вань Чжан спросил: «Правда ли то, что говорят люди, что с переходом царской власти к Юю добродетели упали: он передал престол не достойнейшему, а своему сыну?» «Нет,— отвечал Мэн-цзы, — неправда! Когда Небо отдавало его достойнейшему, то он и отдавался достойнейшему; когда же оно отдавало его сыну, то он и отдавался ему. Шунь рекомендовал Небу Юя. Спустя 17 лет Шунь скончался. По истечении трехгодичного траура Юй уклонился от Шунева сына [Цзюня] в Янчэн; население империи последовало за ним, так же как по смерти Яо оно последовало за Шунем, а не за сыном Яо. Юй рекомендовал Небу И. Спустя семь лет Юй скончался. По истечении трехгодичного траура И уклонился от Юева сына на север от горы Цзишань. Тогда представлявшиеся ко двору и тяжущиеся не пошли к И, а пошли к Ци, говоря: это сын нашего государя; певцы не воспевали И, а воспевали Ци, говоря: это сын нашего государя.

2) То, что Даньчжу не был подобен своему отцу [Яо], а сын Шуня не был подобен ему; что Шунь был помощником у Яо, а Юй у Шуня много лет, осыпая народ благодеяниями в течение долгого времени; что Ци, будучи добродетельным и способным, почтительно унаследовал принципы своего отца Юя, а И был помощником Юя немного лет, и народ недолго пользовался его благодеяниями; что Шунь, Юй и И (в своей деятельности) были отделены друг от друга продолжительным временем и что из их детей один был добродетельным, а другой не подобным — все это было от Неба, а не могло быть сделано людьми. То, что совершается без деятельного участия людей — это от Неба; то, что само случается, не будучи вызванным, — это от судьбы.

3) Чтобы обыкновенному человеку получить империю, для этого требуется по нравственным качествам походить на Шуня и Юя, да еще представление императора Небу. Вот почему Чжунни (Конфуций) не получил царства [т.е. империи].

4) Когда владеют царством по преемству, то для утраты его надобно, чтобы были цари, подобные Цзе и Чжоу. Вот почему [достойные советники] И, И Инь и Чжоу-гун не получили царства.

5) И Инь помогал Чэн Тану в управлении царством. По смерти Чэн Тана Тай-дин не царствовал. Вай-бин царствовал два года, Чжун-жэнь — четыре года. Тай-цзя ниспроверг танские уставы [т.е. порядки и законы Чэн Тана ]. Вследствие этого И Инь поселил его в Туне (место могилы Чэн Тана). Там Тай-цзя раскаялся, вознегодовал на самого себя и обновился. В Туне он утвердился в человеколюбии и обратился к справедливости, внимая в течение трех лет наставлениям И Иня, и потом возвратился в (шанскую столицу) Бо.

6) Чжоу-гун не имел царства, подобно тому как И не имел его при династии Ся и И Инь — при династии Инь.

7) Конфуций сказал: „Что Яо и Шунь (Тан и Юй) уступили царство достойнейшим, а Сяхоу (Юй) и государи [династий] Инь и Чжоу передали его своим детям — это одинаково справедливо"».

V А, 7.

1) Вань Чжан спросил Мэн-цзы: «Правда ли, как говорят люди, что И Инь втерся к Чэн Тану при помощи поварского искусства?»

2) Мэн-цзы отвечал: «Нет, неправда. И Инь занимался земледелием на полях синьского князя и находил удовольствие в принципах Яо и Шуня. Если бы за совершение чего-либо противного долгу или принципам его пожаловали царством, он не взглянул бы на него; подарили бы 1000 упряжных лошадей — он не удостоил бы их взглядом. Он не дал бы никому ни одной былинки и не взял бы ее ни от кого, если бы это было противно справедливости и не согласно с принципами.

3) Когда Чэн Тан для приглашения к себе на службу И Иня отправил к нему людей с дарами, то он равнодушно и с самодовольствием сказал: „К чему мне пригласительные подарки Тана? Разве для меня не лучше жить среди полей и находить удовольствие в принципах Яо и Шуня?!"

4) Тан трижды отправлял посольство для приглашения его. Тогда И Инь, тронувшись этим, переменившись, сказал: „Чем жить среди полей и благодаря этому наслаждаться принципами Яо и Шуня, не лучше ли мне сделать из этого князя Яо и Шуня, обратить этот народ в народ Яо и Шуня и самому лично видеть на деле осуществление принципов Яо и Шуня?

5) Небо, создав человечество, приказало прежде познавшим (истину) вразумлять после познавших ее, прежде прозревшим вразумлять позже прозревших. Из людей, созданных Небом, я один из прежде прозревших, и потому я хочу принципы Яо и Шуня внушить человечеству. Кто внушит их им, кроме меня?!"

6) Он (И Инь) полагал, что, если бы из населения всего царства благодеяниями Яо и Шуня не воспользовались [хоть] один простой мужчина или простая женщина, это значило бы, как бы он сам столкнул себя в канаву, до такой степени он принимал на себя государственное бремя. Поэтому-то он отправился к Тану и советовал ему, чтобы он пошел войною на Ся и спас народ.

7) Я не слышал, чтобы кто-либо, будучи сам крив, исправил человека, а тем более— чтобы позорящий себя исправил все царство. Действия мудрецов неодинаковы: одни удаляются от мира, другие служат князьям и сближаются с ними; одни уходят со службы, а другие нет. Но результат их деятельности один — хранить себя в чистоте.

8) Я слышал, что И Инь старался проникнуть к Тану при посредстве принципов Яо и Шуня, но не слышал, чтобы он достиг этого чрез поварское искусство . В „Наставлениях И" сказано: „Небо наказало сяского государя Цзе; начало нападению положено было в его дворце My, а начало делу было положено мною в Бо"».

V А, 8.

1) Вань Чжан спросил: «Правда ли, как говорят некоторые, что Конфуций во время пребывания в Вэй жил у лекаря по наружным болезням (чирьев), а в Ци — у евнуха Цзи Хуаня?» «Нет, неправда, - отвечал Мэн-цзы. — Это сочинили досужие люди (любители историй).

2) Во время пребывания в Вэй он жил у Янь Чоую. Жены Ми-цзы и Цзы Лу были родные сестры. Ми-цзы, обратившись к Цзы Лу, сказал: „Если бы Конфуций поместился у меня, то он был бы вэйским министром". Цзы Лу сказал об этом Конфуцию, который заметил на это: „Зависит от предопределения". Конфуций в поступлении на службу руководствовался правилами приличия, а в удалении со службы — долгом справедливости. „А получение или неполучение должности, — сказал Конфуций, — зависит от предопределения". Но если бы он жил у лекаря вередов [т.е. чирьев] и у евнуха Цзи Хуаня, то это было бы не согласно ни с требованиями долга, ни с предопределением.

3) Конфуций, будучи недоволен своим пребыванием в Лу и Вэй, на пути оттуда в Сун подвергся покушению со стороны сунского военного министра Хуаня, который хотел убить его, но Конфуций в платье простолюдина прошел чрез владение. И в это время, когда опасность висела над его головой, он остановился у коменданта Чжэнь-цзы, который был тогда министром у чэньского князя Чжоу

4) Я слышал, что близкие к государю сановники оцениваются смотря по тому, кого они принимают у себя, а странствующие — смотря по тому, у кого они останавливаются. Если бы Конфуций остановился у лекаря вередов или у евнуха Цзи Хуаня, то как же он был бы Конфуцием?!»

V А, 9.

1) Вань Чжан спросил: «Правда ли, как говорят некоторые, что Боли Си, чтобы втереться к циньскому князю My, продал себя циньскому смотрителю скота за пять овчин и кормил коров?» «Нет, неправда, — отвечал Мэн-цзы. — Это сочинили охотники до выдумок.

2) Боли Си был уроженец владения Юй. Когда цзиньцы за драгоценную чуйцзискую яшму и за четверку цюйских коней добивались прохода чрез Юй для нападения на владение Го, то Гун Чжици отговаривал своего князя, а Боли Си не отговаривал его. Он знал, что юйского князя нельзя уговорить, и потому оставил свою родину и удалился в Цинь. Ему было тогда 70 лет, и если бы он не понимал того, что позорно добиваться расположения циньского князя My при по- мощи кормления его коров, можно ли было назвать его умным? Точно так же можно ли назвать его умным за то, что он не отговаривал князя, которого невозможно было отговорить? Нельзя назвать его неумным, когда он, зная о приближающейся гибели юйского князя, удалился от него заблаговременно. Когда он, поднявшись в Цинь, понял, что с князем My можно действовать и сделаться его министром, то разве можно считать его неумным? Служа в Цинь в качестве первого министра, он прославил своего князя во всем царстве и сделал имя его достойным передачи в потомство. Не будучи человеком талантливым и добродетельным, разве он мог бы сделать это? Что же касается продажи себя для осуществления планов своего князя, то этого не сделал бы [даже] уважающий себя поселянин. Как же можно сказать, что это сделал муж талантливый и добродетельный?!»

• Часть Б предыдущей главы
• Следущая часть главы