Глава 2. Гунсунь Чоу. Часть Б

К оглавлению

II Б, 1.

1) Мэн-цзы сказал: «Благоприятные условия времени, посылаемые Небом, не стоят выгод, представляемых местностью, а эти последние не стоят человеческого единения (согласия).

2) Городок с внутреннею стеною (цитадель) в 3 ли (1 72 версты) в окружности и с внешнею в 1 ли осажден, но не взят. Для того чтобы окружить и атаковать его, необходимо заручиться от Неба благоприятным временем. Однако то, что он не взят, указывает, что посылаемое Небом благоприятное время не стоит выгод, представляемых землею.

3) Но вот город с высокими стенами, с глубокими обводными каналами, с сильным и отличным вооружением и с большим запасом хлеба — а оставлен людьми, которые удалились из него. Это указывает нам, что выгоды, представляемые местностью, не стоят человеческого согласия.

4) Поэтому и говорится: народ отделяется не границами, снабженными насыпями; государство крепко не естественными преградами, представляемыми горами и горными реками; вселенная (империя) приводится в трепет не качеством вооружения. Тот, кто усвоил (гуманные) принципы, имеет много помощников; утративший же эти принципы имеет их мало. При крайней беспомощности родные возмущаются против государя, а при крайней многопомощи вся вселенная покорна ему. Представьте-ка себе того, кто с покорною ему вселенною нападает на того, против кого возмутились его родные. Поэтому гуманный государь не поднимает оружия, но, если поднимет его, без сомнения, одержит победу».

II Б, 2.

1) Мэн-цзы [уже] готов был отправиться к (цискому) князю на аудиенцию, как последний прислал человека с следующим заявлением: «Я (князь) хотел отправиться к вам с визитом, но простудился и не могу выходить на воздух. Завтра утром у меня будет прием. Не знаю, можете ли вы доставить мне удовольствие видеть вас?» Мэн-цзы отвечал посланному: «Я нездоров и не могу отправиться во дворец».

2) На другой день Мэн-цзы отправился для выражения соболезнования к цискому вельможе Дунго; тогда Гунсунь сказал: «Вчера вы по болезни отказались (отправиться во дворец), а сегодня отправляетесь с визитом соболезнования. Пожалуй, что это неловко». Мэн-цзы ответил: «Вчера я был болен, а сегодня выздоровел. Почему же мне не отправиться с выражением соболезнования?»

3) Князь прислал человека осведомиться о здоровье и лекаря. Мэн Чжунцзы отвечал им: «Вчера, когда последовал княжеский приказ, Мэн-цзы был немного нездоров и потому не мог отправиться во дворец. Сегодня ему немного лучше и он поторопился отправиться во дворец. Не знаю, дошел ли он теперь». Вслед за этим он послал несколько человек перехватить Мэн-цзы по дороге и сказать ему: прошу не возвращаться домой, а отправиться во дворец.

4) Мэн-цзы вынужден был отправиться ночевать к Цзин Чоу, который сказал ему: «Дома связь между отцом и сыном, а вне дома — между государем и поданным составляет два великих отношения между людьми. В отношениях между отцом и сыном главным принципом является любовь, между государем и поданным — почтение. Я видел почтение князя к вам, но не видел, каким образом вы выражаете почтение к князю?» Мэн-цзы сказал: «Ах! Что это вы говорите?! Между цисцами нет ни одного человека, который бы говорил с князем о гуманности и справедливости. И это не потому, чтобы они не считали гуманность и справедливость прекрасными; они в душе говорят: стоит ли с таким человеком толковать о гуманности и справедливости?! Вот что. Таким образом, нет непочтения больше этого. Я же не смею излагать перед князем ничего, кроме принципов Яо и Шуня. Из этого следует, что цисцы почитают князя менее меня [т.е. менее, чем я]».

5) Тогда г-н Цзин сказал: «Нет. Это не то, что я разумел. В „Книге церемоний" сказано: „Когда отец зовет — надобно исполнять безмолвно и моментально; когда князь приказывает позвать — не ожидают, пока заложат экипаж". Вы положительно имели намерение отправиться во дворец, но, услышав приказ князя, не осуществили этого намерения. По этому правилу — как будто выходит несоответствие».

6) <Мэн-цзы сказал:> «Как можно так объяснять? Цзэн-цзы сказал: „По богатству никто не может сравниться с владениями Цзинь и Чу. Ну, они с своим богатством, а я с своею гуманностью, они с своими титулами, а я с своею справедливостью. Чем же я беднее их?!" Каким образом это может быть несправедливым, когда Цзэн-цзы говорит об этом? Это указывает, что, вероятно, в этом заключается особый смысл. Во вселенной есть три повсеместно уважаемых предмета: титул, возраст и добродетель. Из них при дворе выше всего знатность, в деревне — возраст, а в содействии по управлению народом, в пропитании и воспитании его — добродетель. Каким же образом тот, кто имеет одно из этих качеств, может небрежно относиться к тому, кто обладает двумя?!

7) Поэтому государь, намеревающийся совершить великие деяния, без сомнения, будет иметь министров, которых он не будет призывать к себе; а если захочет посоветоваться с ними, то будет отправляться к ним. Тот же, кто не питает такого уважения к добродетели и такой любви к их учению, не заслуживает того, чтобы с ним работать.

8) Поэтому Чэн Тан сначала учился у И Иня, а потом уже сделал его своим министром; благодаря этому он без труда достиг царской власти. Князь Хуань сначала учился у Гуань Чжуна, а потом сделал его своим министром; благодаря этому он без труда занял первое место между удельными князьями.

9) В настоящее время владения имперских князей равны и доблести их однородны; ни один из них не в состоянии превзойти другого, и это только потому, что они любят делать министрами тех, которых они учат, а не тех, у которых они учились бы.

10) Что касается отношений Чэн Тана к И Иню и князя Хуань к Гуань Чжуну, то они не осмеливались призывать их к себе. Если уже Гуань Чжуна нельзя было призывать, то тем менее — того, кто не является Гуань Чжуном».

II Б, 3.

1) Чэнь Чжэнь спросил у Мэн-цзы, говоря: «В прежнее время, когда вы были в Ци, князь послал вам в подарок 2000 лан, [но] вы не приняли их; в Сун вам послали 1400 лан, и вы приняли их; а в Се вам послали* 1000 лан, и вы также приняли их. Если прежний отказ был правилен, то в таком случае принятие подарка в последних двух случаях было неправильно; или же: если принятие было правильным, то непринятие было неправильно. Учитель, вам необходимо остановиться на одном из двух».

2) Мэн-цзы сказал: «Во всех случаях было поступлено правильно.

3) В бытность свою в Сун я готовился совершить далекое путешествие, а путешественникам непременно посылают напутственные подарки, и надпись на них гласила: „напутственные подарки". Почему мне не принять их?

4) В бытность в Се я был настороже, и надпись на подарке князя гласила: „Услыхав, что вы настороже, я посылаю вам подарок для приобретения оружия". Почему мне было не принять его?

5) Что же касается случая в Ци, то на подарке не было указано назначения; а посылать подарки без указания назначения — это значит подкупать того, кому посылают их. Где же видано, чтобы благородного мужа можно было привлечь подкупом?!»

II Б, 4.

1) Мэн-цзы, прибыв в город Пинлу (в княжестве Ци), обратился к правителю его с следующею речью: «Если кто из ваших алебардщиков в один день три раза будет отсутствовать в строю, то вы казните его смертью или нет?» Тот отвечал: «Не дожидаюсь трех раз».

2) «В таком случае, — сказал Мэн-цзы, — вы также много раз манкировали службой. В злополучные и голодные годы слабых и старых из вашего народа, очутившихся в канавах и рвах, и людей цветущего возраста, рассеявшихся по четырем странам, бывает несколько тысяч человек». «Это не мое дело», — отвечал правитель.

3) «Вот человек, который получил от другого коров и баранов, с тем чтобы пасти их для него; он, конечно, должен искать пастбищ с травою. Если поиски его не увенчаются успехом, то должен ли он возвратить их хозяину или же стоять и смотреть, как они будут дохнуть?» — «В таком случае (смерть людей) это моя вина», — отвечал правитель.

4) В другой раз Мэн-цзы, представившись князю, сказал ему: «Из градоначальников вашего высочества мне известны пять человек, из которых только Кун Цзюйсинь сознает свою вину» — и объяснил князю, в чем дело. Тогда князь сказал: «Это моя вина».

II Б, 5.

1) Мэн-цзы, обратившись к Чи Ва, сказал ему: «То, что вы отказались от места градоначальника в Линцю (город в Ци) и просили о назначении вас министром уголовных дел, кажется, имеет основание, потому что вы получили возможность говорить. В настоящее время прошло уже несколько месяцев (как вы занимаете должность министра), и неужели вы не имели случая говорить?»

2) Чи Ва обратился к князю с советом, который не был принят; тогда он отказался от должности и удалился.

3) Цисцы сказали: «Действия его (Мэн-цзы) по отношению к Чи Ва были хороши; но каковы они были по отношению к самому себе, этого мы не знаем».

4) Гунду-цзы сказал об этом Мэн-цзы.

5) Мэн-цзы сказал: «Я слышал о том, что если человек, занимающий служебный пост, лишен возможности исполнять свои обязанности, то он оставляет его; удаляется и тот, который, имея обязанность слова, лишен возможности осуществить ее. А так как я не занимаю служебного поста, не несу обязанностей делать представления, то разве я не располагаю полнейшею свободою оставаться или уходить?»

II Б, 6.

1) Мэн-цзы, занимая пост министра в княжестве Ци, отправился для выражения соболезнования в княжество Тэн. В качестве помощника князь послал с ним гэского градоначальника Ван Хуаня. Несмотря на то что он утром и вечером представлялся Мэн-цзы, последний во всю дорогу из Ци в Тэн и обратно ни разу не говорил с ним о деле посольства.

2) По этому случаю Гунсунь Чоу сказал: «Положение циского министра немалое; путь из царства Ци в Тэн не близкий. Как это так, что, совершив путешествие туда и обратно, вы не сказали с Ван Хуанем ни одного слова?» На это Мэн-цзы сказал: «Так как дело выражения соболезнования уже было кем-то устроено, то о чем же мне было говорить с ним?»

II Б, 7.

1) Мэн-цзы отправился из Ци в Лу для погребения матери и на обратном пути в Ци остановился в городе Ин. Здесь ученик его Чун Юй позволил себе обратиться к нему с следующими словами: «Не зная о моей непригодности, вы приказали мне озаботиться устройством гроба; так как вы были в суетах, то я не осмелился беспокоить вас; теперь же я хотел позволить себе доложить вам, что дерево, употребленное на гроб, мне кажется чересчур прекрасным».

2) На это Мэн-цзы сказал: «В древности не существовало правил относительно толщины гробов — внутреннего и внешнего. В средней древности внутренние гробы делались в 7 дюймов толщины и внешние — соответственно этому. Так делалось всеми, начиная от императора и до простолюдина, и не для показа только, а для проявления в полной мере их человеческих чувств.

3) Только те, которые не имеют на это право и не имеют средств, не могут доставить себе этого удовольствия; все древние люди, которые имели на это право и имели состояние, пользовались этим. Почему же только один я не мог так сделать?

4) Кроме того, разве человеческому (сыновнему) чувству не доставит удовольствие то, чтобы земля не прикасалась к телу покойника?!

5) Я также слышал, что человеколюбивый и проникнутый сыновней почтительностью муж ради мира (других) [т.е. ради других людей] не будет скаредным по отношению к своим родителям».

II Б, 8.

1) Шэнь Тун спросил частным образом у Мэн-цзы: «Можно ли пойти войною против царства Янь?» Мэн-цзы отвечал: «Можно. Цзы Куай не имел права отдавать Янь другому человеку, а Цзы Чжи не имел права принимать его от Цзы Куая. Представим себе, что здесь есть чиновник, который нравится вам, и вы, не объявив князю, частным образом отдали бы ему свое жалованье и титул, а он также без княжеского приказа, частным образом принял бы их от вас. Возможно ли это? И какая будет разница между этим и случаем с Янь?»

2) Когда цисцы побили яньцев, то некто сказал Мэн-цзы: «Правда ли, что вы советовали Ци идти войною против Янь?» — «Нет. Шэнь Тун спросил меня: можно ли идти войною против Янь? Я отвечал: да, можно. И они (т.е. цисцы) в самом деле отправились против яньцев войною. Если бы он спросил меня, кто может идти против них войною (т.е. наказать их), то я ответил бы ему: сюзеренный государь — тот может покарать их. Предположим, что перед нами убийца и кто- нибудь спросит меня: можно ли казнить этого человека? Я отвечу: можно. Если он спросит: кто может казнить его? Я отвечу: его может казнить министр уголовных дел. В данном случае одно Янь шло войною против другого Янь; с какой стати я мог бы советовать это?»

II Б, 9.

1) Яньцы возмутились. Тогда князь сказал: «Мне очень совестно пред Мэн-цзы».

2) На это Чэнь Цзя сказал: «Не беспокойтесь, князь. Кого вы сами, князь, считаете более человеколюбивым и умным: себя или же Чжоу-гуна?» — «О! Что ты говоришь?» — «Чжоу-гун, — сказал Чэнь Цзя, — послал Гуань Шу для наблюдения за Инь, но он с иньским князем У Гэном возмутился. Если Чжоу-гун отправил Гуань Шу, зная, что случится, то это было негуманно; если он отправил его, не зная, что случится, то это было неразумно. Если Чжоу-гун не был вполне гуманен и мудр, то тем более это возможно для вас, князь. Я прошу дозволить мне повидаться с Мэн-цзы, чтобы освободить вас от этого чувства стыда».

3) Чэнь Цзя, увидевшись с Мэн-цзы, спросил его: «Что за человек был Чжоу-гун?» Мэн-цзы отвечал: «Древний мудрец». «Правда ли, — продолжал Чэнь Цзя, — что он посылал Гуань Шу для наблюдения за Инь (княжество) и Гуань Шу, воспользовавшись иньским владетелем, возмутился?» «Правда», — отвечал Мэн-цзы. Тот продолжал: «Знал ли Чжоу-гун, что Гуань Шу возмутится, и все-таки послал его?» «Не знал», — отвечал Мэн-цзы. «А если так, то значит и мудрецы ошибаются», — продолжал Чэнь Цзя. «Чжоу-гун, — заметил Мэн-цзы, — был младший брат, а Гуань Шу — старший. Не была ли ошибка Чжоу-гуна законною (оправдываемою)?

4) К тому же древние благородные мужи если ошибались, то исправляли свои ошибки, тогда как современные благородные мужи когда ошибаются, то делаются послушными рабами их. Ошибки древних благородных мужей подобны солнечным и лунным затмениям: все их видят, а когда они исправят их, то все взирают на них с уважением. Современные же благородные мужи не ограничиваются только тем, что покорно следуют за ними, но, следуя за ними, еще придумывают для них извинения».

II Б, 10.

1) Мэн-цзы оставил службу и стал приготовляться к отъезду.

2) Князь отправился к Мэн-цзы и, увидевшись с ним, сказал ему: «Несколько дней тому назад я хотел видеть вас, но не мог исполнить этого. Потом мне удалось быть подле вас, и весь двор был весьма рад. Теперь вы еще бросаете меня и возвращаетесь к себе. Неизвестно, можно ли будет потом снова увидеться с вами?» Мэн-цзы отвечал: «О будущем свидании я не смею просить, хотя для меня оно, всеконечно [т.е. несомненно, безусловно], желательно».

3) В другое время князь, обратившись к Ши-цзы, сказал ему: «Я хотел бы в моем государстве дать Мэн-цзы дом и выдать на содержание учеников его 10 000 чжунов (мера сыпучих тел) хлеба, для того чтобы чины и народ моего государства чтили его и подражали ему. Почему бы тебе не сказать ему об этом от меня?»

4) Ши-цзы обратился к Чэнь-цзы, чтобы он сказал об этом Мэн-цзы. Чэнь-цзы передал слова Ши-цзы Мэн-цзы.

5) Мэн-цзы на это сказал следующее: «Правда [т.е. все это так]. Но как Ши-цзы знать, что это невозможно? Положим, что я хотел бы разбогатеть, то> отказавшись прежде всего от 100 000 и приняв теперь 10 000, показал ли бы я этим, что желаю разбогатеть?

6) Цзисунь сказал: „Странный человек был Цзышу И. Добился сам участия в управлении, потом отказали ему; ну и покончил бы на этом, а он провел своего сына или младшего брата в министры. Кто ж из людей не хочет также быть богатым и знатным, но только он один в вопросе о богатстве и знатности, руководимый чувством корысти, старался занять исключительное положение (т.е. монополизировать их)".

7) Древние торговцы меняли то, что у них было, на то, чего у них не было, и чиновники только разбирали их споры. Но вот появился на рынке один низкий человек, который старался отыскать курган и взобраться на него, чтобы оттуда смотреть направо и налево и улавливать в свои сети барыши рынка. Все считали его низким человеком и поэтому начали облагать (его товары) пошлиной. Обложение купцов пошлиной началось с этого низкого человека».

II Б, 11.

1) Мэн-цзы, отправившись из Ци, ночевал в Чжоу.

2) Здесь был один человек, хотевший ради князя задержать путешественника; он сел и заговорил. Мэн-цзы не отвечал ему и, склонившись к столу, лежал.

3) Тогда гость с неудовольствием сказал: «Я провел ночь в посте и после этого осмелился заговорить с вами, а вы лежите и не слушаете меня. Позвольте мне откланяться и не дерзать на новое свидание с вами». Тогда Мэн-цзы сказал: «Садитесь, и я объясню вам, в чем дело. В прежнее время если бы луский князь My не имел человека подле Цзы Сы, то он не мог бы доставить ему <Цзы Сы> спокойствие (и оставить его). Если бы Се Лю и Шэнь Сян не имели человека подле князя My, то они не могли бы оставаться (в Лу)».

4) «Вы заботились обо мне, — продолжал Мэн-цзы, — но не так, как (в древности заботились) о Цзы Сы. Таким образом, вы порвали со мною или я порвал с вами?»

II Б, 12.

1) Когда Мэн-цзы удалился из Ци, Инь Ши в разговоре с одним человеком сказал: «Если Мэн-цзы не знал, что циского князя нельзя считать за Чэн Тана или У-вана, то это с его стороны было непониманием, если же он знал, что это невозможно, и, несмотря на это, прибыл в царство Ци, то это значит, что он искал милостей князя. Он прибыл издалека, чтобы представиться князю, и, не встретив с его стороны благосклонности к себе, удалился. Но что мне не нравится, так то, что он выехал из Чжоу, проведя в нем трое суток. Что за медленность такая!»

2) Гао, ученик Мэн-цзы, сообщил ему об этом.

3) По этому поводу Мэн-цзы сказал: «Где Инь Ши знать меня! Что я пришел издалека представиться князю, это было мое желание, а не встретить расположения и потому удалиться — неужели это было мое желание?! Я был вынужден сделать это.

4) Я выехал из Чжоу, проведя там трое суток, и находил в своей душе, что отправился еще скоро. Быть может, князь изменил бы (свой взгляд), а если бы он изменил его, то, без сомнения, вернул бы меня.

5) Когда я выехал из Чжоу, князь не послал за мною вдогонку — тогда только я свободно возымел желание возвратиться. Хотя так и было со мною, но неужели я мог бросить князя?! Князь вполне годен, чтобы делать добро; и если бы он воспользовался мною, то это послужило бы не только для блага одного циского города, но для всеобщего блага населения империи. Авось, князь исправится; я постоянно питаю да это надежду.

6) Неужели я похож на этих мелких людишек, которые, когда увещания, обращенные ими к князю, не приняты, удаляются с гневом, написанным на их лицах, и останавливаются на ночлег после форсированного путешествия целого дня?!»

7) Услыхав об этом, Инь Ши сказал: «Я действительно ничтожный человек».

II Б, 13.

1) Когда Мэн-цзы удалился из Ци, то Чун Юй в дороге спросил его: «У вас, кажется, недовольный вид? А между тем я когда-то слышал от вас, что благородный муж не ропщет против Неба и не винит людей».

2) «То было одно время, а это другое», — отвечал Мэн-цзы.

3) «Чрез каждые 500 лет непременно появляется истинный, гуманный государь, и в течение этого периода бывают люди, прославившиеся в свою эпоху.

4) От Чжоуской династии и до настоящего времени прошло более 700 лет. Если судить по счету, то указанная дата прошла; но, судя по настоящему времени, можно рассчитывать на появление таких людей.

5) Но, видно, Небо не желает умиротворения Китая; если бы оно желало этого, то в настоящую эпоху кто, кроме меня, мог бы совершить это? К чему послужило бы мое неудовольствие?»

II Б, 14.

1) Удалившись из Ци, Мэн-цзы поселился в местности Сю. Здесь Гунсунь Чоу спросил его: «Занимать служебный пост и не получать жалованья — это древний порядок?»

2) Мэн-цзы отвечал: «Нет. Когда я представился князю в Чун, то по выходе от него у меня появилось намерение уехать. Не желая изменить намерение, я отказался от получения жалованья.

3) Потом пришел приказ о сборе войск, и мне невозможно было просить о выезде. Долго оставаться в Ци не было моим намерением».

• Предыдущая часть главы
• Часть А следующей главы